Main Collection

Subsidary Collection

Acquired from Anton Kozlov

Gift of the artist

Private gift

Viktor Pivovarov is part of the older generation of nonconformist artists and one of the founding fathers of Moscow Conceptualism. A frequent theme for the artist is the poeticization of the everyday and its lyrical idealization. Pivovarov works in various genres, from large‑format paintings to small drawings, but his main medium is the conceptual album, one of the sources of which is his work as a children’s book illustrator, which he began in 1962. 

 The album genre comprises a set of numbered drawing sheets that are viewed in a defined order, where the narrative is a combination of visual and textual elements. Pivovarov created his first album, Staircase of Balls, in 1975, followed by Conclusions, Face, and Tears in the same year. After moving to Prague in 1982, Pivovarov began rethinking his artistic language. Albums and series dedicated to his friends and relatives, Moscow, and reminiscences about the period from the 1950s to the 1970s began to appear in his practice. 

 In the album Kabakov and Pivovarov the artist directly explores the phenomenon of Moscow unofficial art. Above all, this is a nostalgic nod to a past life, but it is also one of the first acts of reconceptualizing the mythologization of a local historical phenomenon which he witnessed. On the first sheet the “ovals” meet at a publisher and begin talking about the international situation. Then, having decided to go for a walk, they take a Chagall‑like flight over a city, fields, forests, and mountains. Their conversation moves on to the philosophical aspects of existence, with Pivovarov’s character emphasizing the mystery of the ordinary and of simple things, such as rocks, worms, light bulbs or matchboxes. Kabakov’s character grumbles about the fate of Russia, the phenomenology of fear, his decline, and creative predestination.

 Viktor Pivovarov is part of the older generation of nonconformist artists and one of the founding fathers of Moscow Conceptualism. A frequent theme for the artist is the poeticization of the everyday and its lyrical idealization. Pivovarov works in various genres, from large‑format paintings to small drawings, but his main medium is the conceptual album, one of the sources of which is his work as a children’s book illustrator, which he began in 1962. 

 The album genre comprises a set of numbered drawing sheets that are viewed in a defined order, where the narrative is a combination of visual and textual elements. Pivovarov created his first album, Staircase of Balls, in 1975, followed by Conclusions, Face, and Tears in the same year. After moving to Prague in 1982, Pivovarov began rethinking his artistic language. Albums and series dedicated to his friends and relatives, Moscow, and reminiscences about the period from the 1950s to the 1970s began to appear in his practice. 

 In the album Kabakov and Pivovarov the artist directly explores the phenomenon of Moscow unofficial art. Above all, this is a nostalgic nod to a past life, but it is also one of the first acts of reconceptualizing the mythologization of a local historical phenomenon which he witnessed. On the first sheet the “ovals” meet at a publisher and begin talking about the international situation. Then, having decided to go for a walk, they take a Chagall‑like flight over a city, fields, forests, and mountains. Their conversation moves on to the philosophical aspects of existence, with Pivovarov’s character emphasizing the mystery of the ordinary and of simple things, such as rocks, worms, light bulbs or matchboxes. Kabakov’s character grumbles about the fate of Russia, the phenomenology of fear, his decline, and creative predestination. 

Kabakov and Pivovarov

Свен Гундлах — московский художник, один из основателей группы «Мухомор», чье карнавально‑ироничное искусство стало формой художественного сопротивления как официозу, так и серьезности концептуалистов старшего поколения. Перформансы, живопись и объекты «мухоморов» разрушали устойчивые штампы позднесоветской культуры, соединяя инфантилизм, игру, юмор и абсурд. 
Рисунок «Седьмое небо» относится к серии графических работ начала 1980‑х, объединенных лаконичной визуальной формой, минималистичной композицией и иронично‑абсурдным подтекстом. На изображении — шесть продуктов из советской потребительской корзины: яйцо диетическое, сыр голландский, масло крестьянское, огурец соленый, колбаса краковская. А перед ними — домик с надписью: «Сметаны нет». Любого из этих товаров в магазине могло не оказаться — разобрали. В верхнем правом углу — надпись «Седьмое небо», название ресторана на Останкинской телебашне. Гундлах намеренно использует характерную для языковых конструкций советского общепита инверсию и предельную конкретику. Продукты потребления приобретают статус идеологических маркеров. Простая, почти детская манера рисунка усиливает эффект: за внешней наивностью скрыта пародия на потребительский утопизм позднего СССР.

Свен Гундлах — московский художник, один из основателей группы «Мухомор», чье карнавально‑ироничное искусство стало формой художественного сопротивления как официозу, так и серьезности концептуалистов старшего поколения. Перформансы, живопись и объекты «мухоморов» разрушали устойчивые штампы позднесоветской культуры, соединяя инфантилизм, игру, юмор и абсурд. 
Рисунок «Седьмое небо» относится к серии графических работ начала 1980‑х, объединенных лаконичной визуальной формой, минималистичной композицией и иронично‑абсурдным подтекстом. На изображении — шесть продуктов из советской потребительской корзины: яйцо диетическое, сыр голландский, масло крестьянское, огурец соленый, колбаса краковская. А перед ними — домик с надписью: «Сметаны нет». Любого из этих товаров в магазине могло не оказаться — разобрали. В верхнем правом углу — надпись «Седьмое небо», название ресторана на Останкинской телебашне. Гундлах намеренно использует характерную для языковых конструкций советского общепита инверсию и предельную конкретику. Продукты потребления приобретают статус идеологических маркеров. Простая, почти детская манера рисунка усиливает эффект: за внешней наивностью скрыта пародия на потребительский утопизм позднего СССР. 

The Seventh Sky

The album genre occupies a special place in the art of Moscow Conceptualism. The founders of this genre are Ilya Kabakov and Viktor Pivovarov. The album is a hand‑drawn entire work with its own narrative and dramaturgy, consisting of a set of unbound sheets. As a postmodern phenomenon, the album combines several elements: book illustration, text, and a kind of ritual, performative action that takes place during a reading or public demonstration. 

 Viktor Pivovarov's first album (Staircase of Balls) appeared in 1975, in parallel to his work in book illustration and painting. His albums are characterized by a philosophical and lyrical tone, and the subjects are often a poeticized reflection on everyday life. After moving to Prague in 1982, nostalgic motifs appeared in Pivovarov's work, and his characters are often friends, relatives, and colleagues from Moscow life. 

 In 1996 Pivovarov created the album Cast of Characters, in which he captured the everyday life of real people, members of Moscow’s artistic and poetic community of the 1970s. Among them are artists Ilya Kabakov, Erik Bulatov, Oskar Rabin, Mikhail Shvartsman, Yuri Sobolev, and Ivan Chuikov, poets and writers Igor Kholin, Genrikh Sapgir, and Yuri Mamleev, religious philosopher Evgeny Schiffers, and many others. There are meetings in studios, night‑time conversations about the eternal, Sunday drawings, philosophical dialogues, domestic life, KGB interrogations, allegorical portraits, and so on. As art historian Ekaterina Lazareva writes, “the atmosphere of this unique ‘unity of the collective soul’ is conveyed by Pivovarov in an extremely subjective way. Where necessary he adds a big blue ear or a meaningful red robe to accurate portrait images. In the genre scenes he provides intimate details of communal life with slight irony. In the allegories ‘A Conversation about Art’ and ‘The Last Existentialist’ he captures the ideas that are in the air.” 

 In 1997, the album Cast of Characters was shown at Obscuri Viri Gallery in Moscow. In 2001, a book of Pivovarov's memoirs, The Agent in Love, was published, in which the artist supplemented many of the themes described in the album with commentaries and reflections.

 The album genre occupies a special place in the art of Moscow Conceptualism. The founders of this genre are Ilya Kabakov and Viktor Pivovarov. The album is a hand‑drawn entire work with its own narrative and dramaturgy, consisting of a set of unbound sheets. As a postmodern phenomenon, the album combines several elements: book illustration, text, and a kind of ritual, performative action that takes place during a reading or public demonstration. 

 Viktor Pivovarov's first album (Staircase of Balls) appeared in 1975, in parallel to his work in book illustration and painting. His albums are characterized by a philosophical and lyrical tone, and the subjects are often a poeticized reflection on everyday life. After moving to Prague in 1982, nostalgic motifs appeared in Pivovarov's work, and his characters are often friends, relatives, and colleagues from Moscow life. 

 In 1996 Pivovarov created the album Cast of Characters, in which he captured the everyday life of real people, members of Moscow’s artistic and poetic community of the 1970s. Among them are artists Ilya Kabakov, Erik Bulatov, Oskar Rabin, Mikhail Shvartsman, Yuri Sobolev, and Ivan Chuikov, poets and writers Igor Kholin, Genrikh Sapgir, and Yuri Mamleev, religious philosopher Evgeny Schiffers, and many others. There are meetings in studios, night‑time conversations about the eternal, Sunday drawings, philosophical dialogues, domestic life, KGB interrogations, allegorical portraits, and so on. As art historian Ekaterina Lazareva writes, “the atmosphere of this unique ‘unity of the collective soul’ is conveyed by Pivovarov in an extremely subjective way. Where necessary he adds a big blue ear or a meaningful red robe to accurate portrait images. In the genre scenes he provides intimate details of communal life with slight irony. In the allegories ‘A Conversation about Art’ and ‘The Last Existentialist’ he captures the ideas that are in the air.” 

 In 1997, the album Cast of Characters was shown at Obscuri Viri Gallery in Moscow. In 2001, a book of Pivovarov's memoirs, The Agent in Love, was published, in which the artist supplemented many of the themes described in the album with commentaries and reflections. 

Cast of Characters

Folder: 62 × 44 × 2 cm. Each sheet 59.5 × 41.8 cm

Свен Гундлах — остроумный и ироничный представитель советского неофициального искусства. В 1978 году вместе с Константином Звездочетовым, Алексеем Каменским и братьями Владимиром и Сергеем Мироненко основал художественную группу «Мухомор», которая создавала абсурдистские перформансы и живопись, опираясь на гротеск и игру с советскими визуальными штампами. После распада СССР Гундлах прекратил заниматься искусством.
Работа «Надежный щит. Карающий меч» создана на пике советско‑американского политического напряжения начала 1980‑х годов. Используя язык наглядной агитации, художник конструирует гиперболизированную схему государственной защиты: массивный щит с красной звездой укрывает землю от солнца, дождя и бомб. Под куполом сияет альтернативное солнце, а в недрах зарыт «карающий меч» — метафора скрытой угрозы или отложенного возмездия. Художник воспроизводит пропагандистские клише и паранойю с демонстративной наивностью, доводя до абсурда образность идеологических иллюстраций. Он сталкивает героическую риторику и военную символику с детской простотой рисунка. Этот псевдодидактический сюжет становится карикатурой на стратегическое мышление эпохи. Подобная ирония — не столько жест сопротивления, сколько нарочитая игра с визуальными кодами времени, в которой язык власти превращается в материал для деконструкции.

Свен Гундлах — остроумный и ироничный представитель советского неофициального искусства. В 1978 году вместе с Константином Звездочетовым, Алексеем Каменским и братьями Владимиром и Сергеем Мироненко основал художественную группу «Мухомор», которая создавала абсурдистские перформансы и живопись, опираясь на гротеск и игру с советскими визуальными штампами. После распада СССР Гундлах прекратил заниматься искусством.
Работа «Надежный щит. Карающий меч» создана на пике советско‑американского политического напряжения начала 1980‑х годов. Используя язык наглядной агитации, художник конструирует гиперболизированную схему государственной защиты: массивный щит с красной звездой укрывает землю от солнца, дождя и бомб. Под куполом сияет альтернативное солнце, а в недрах зарыт «карающий меч» — метафора скрытой угрозы или отложенного возмездия. Художник воспроизводит пропагандистские клише и паранойю с демонстративной наивностью, доводя до абсурда образность идеологических иллюстраций. Он сталкивает героическую риторику и военную символику с детской простотой рисунка. Этот псевдодидактический сюжет становится карикатурой на стратегическое мышление эпохи. Подобная ирония — не столько жест сопротивления, сколько нарочитая игра с визуальными кодами времени, в которой язык власти превращается в материал для деконструкции.

Надежный щит. Карающий меч.

Viktor Pivovarov is one of the founders of Moscow Conceptualism and a key figure within Soviet unofficial art. An illustrator by education, he had a long involvement with publishers, including the magazines Knowledge is Power, Jolly Pictures (for which he designed the logo with letter characters), and Murzilka and also the publisher Children’s Literature. This experience was the basis of Pivovarov’s experiments with painting, which would later be termed conceptual. In the late 1960s and early 1970s the genre boundaries of his work became permeable: text and image, transferred from book illustration to canvas or board, not only complement each other but are also in a semantic confrontation that draws the viewer into an ironic and subtle associative game. 

 Together with Ilya Kabakov, Pivovarov is the originator of the conceptual album genre. This unique form of artistic expression gave images that are static by nature a temporal impulse. The drawings were intended to be viewed in a strictly defined order so as not to disrupt the unity of the visual narrative. In this way, the album incorporated features of the literary work and the temporality of cinema or theater, while using means of expression exclusive to drawing. In a situation in which artists making “other art” could not freely exhibit, demonstrating sheets from an album in their studio or to a circle of friends and colleagues became a true performance. 

 The album Eros is a narrative about a romantic meeting that takes place in a half‑empty, very ordinary room. In Pivovarov’s poetics the interior, a space concealed from the outside world, becomes a reflection of a person’s spiritual life. The main character does not appear on a single sheet, but the viewer senses their presence through textual messages that alternate with the images: “I was desperately waiting for you,” “I thought you weren’t coming,” “…and such longing.” The melancholy of waiting is interrupted by the central erotic‑euphoric part, where figurative images disappear, making way for abstract forms that transform from sheet to sheet. The return to the room and the world of things occurs through the window, outside which a sunset sky can be seen that reflects the color palette of the abstract, rhythmic compositions. Full of existential lyricism, Pivovarov’s works explore the life of the human soul, with its doubts and worries.

 Viktor Pivovarov is one of the founders of Moscow Conceptualism and a key figure within Soviet unofficial art. An illustrator by education, he had a long involvement with publishers, including the magazines Knowledge is Power, Jolly Pictures (for which he designed the logo with letter characters), and Murzilka and also the publisher Children’s Literature. This experience was the basis of Pivovarov’s experiments with painting, which would later be termed conceptual. In the late 1960s and early 1970s the genre boundaries of his work became permeable: text and image, transferred from book illustration to canvas or board, not only complement each other but are also in a semantic confrontation that draws the viewer into an ironic and subtle associative game. 

 Together with Ilya Kabakov, Pivovarov is the originator of the conceptual album genre. This unique form of artistic expression gave images that are static by nature a temporal impulse. The drawings were intended to be viewed in a strictly defined order so as not to disrupt the unity of the visual narrative. In this way, the album incorporated features of the literary work and the temporality of cinema or theater, while using means of expression exclusive to drawing. In a situation in which artists making “other art” could not freely exhibit, demonstrating sheets from an album in their studio or to a circle of friends and colleagues became a true performance. 

 The album Eros is a narrative about a romantic meeting that takes place in a half‑empty, very ordinary room. In Pivovarov’s poetics the interior, a space concealed from the outside world, becomes a reflection of a person’s spiritual life. The main character does not appear on a single sheet, but the viewer senses their presence through textual messages that alternate with the images: “I was desperately waiting for you,” “I thought you weren’t coming,” “…and such longing.” The melancholy of waiting is interrupted by the central erotic‑euphoric part, where figurative images disappear, making way for abstract forms that transform from sheet to sheet. The return to the room and the world of things occurs through the window, outside which a sunset sky can be seen that reflects the color palette of the abstract, rhythmic compositions. Full of existential lyricism, Pivovarov’s works explore the life of the human soul, with its doubts and worries. 

Eros

Карьера Свена Гундлаха тесно связана с московским андерграундом начала 1980‑х годов. В составе группы «Мухомор» он участвовал в создании визуальных и поэтических мистификаций, пародировавших как символику официального искусства, так и концептуальные практики 1970‑х с их «убийственной серьезностью». Интерес к игровым формам высказывания стал основой художественного метода Гундлаха.
Работа «Шпион» входит в графическую серию, созданную во время очередного витка холодной войны и советско‑американского политического противостояния. Таинственная фигура в черном, стоящая на безлюдной улице, — архетип страха в массовом сознании позднесоветского человека. Руки в карманах, черная шляпа, темные очки, на груди — надпись «Шпион»; рядом -круглая бомба с тлеющим фитилем. Все подчеркнуто лаконично: минимум деталей, отсутствие полутонов, схематичные контуры. Гундлах сознательно имитирует эстетику наглядной агитации, превращая образ врага в нелепую, почти детскую карикатуру. Похожий на персонажей с картин Рене Магритта силуэт в шляпе превращается в универсальную метафору не только слежки, но и отчуждения — он одновременно угроза и свидетель распада. В интерпретации Гундлаха это не столько «шпион», сколько продукт параноидальной фантазии, порожденной идеологией. Работа становится высказыванием о страхах и о том, как искусство способно обнажить внутреннюю механику этих переживаний.

Карьера Свена Гундлаха тесно связана с московским андерграундом начала 1980‑х годов. В составе группы «Мухомор» он участвовал в создании визуальных и поэтических мистификаций, пародировавших как символику официального искусства, так и концептуальные практики 1970‑х с их «убийственной серьезностью». Интерес к игровым формам высказывания стал основой художественного метода Гундлаха.
Работа «Шпион» входит в графическую серию, созданную во время очередного витка холодной войны и советско‑американского политического противостояния. Таинственная фигура в черном, стоящая на безлюдной улице, — архетип страха в массовом сознании позднесоветского человека. Руки в карманах, черная шляпа, темные очки, на груди — надпись «Шпион»; рядом -круглая бомба с тлеющим фитилем. Все подчеркнуто лаконично: минимум деталей, отсутствие полутонов, схематичные контуры. Гундлах сознательно имитирует эстетику наглядной агитации, превращая образ врага в нелепую, почти детскую карикатуру. Похожий на персонажей с картин Рене Магритта силуэт в шляпе превращается в универсальную метафору не только слежки, но и отчуждения — он одновременно угроза и свидетель распада. В интерпретации Гундлаха это не столько «шпион», сколько продукт параноидальной фантазии, порожденной идеологией. Работа становится высказыванием о страхах и о том, как искусство способно обнажить внутреннюю механику этих переживаний.

The Spy

«Для московской художественной ситуации годами культурной революции были пять лет с 1972 по 1976 год», — отмечает в своей книге «Влюбленный агент» Виктор Пивоваров. «Проекты для одинокого человека» он относит к ключевым произведениям этой «пятилетки». В 1970‑е слово «проект» употребляли в отношении архитектуры, науки или техники: художник отмечает, что именно здесь оно впервые было использовано для обозначения и программы, плана будущей реализации, и готового художественного продукта. «Проекты для одинокого человека», альбомы «Слезы», «Лицо», «Конклюзии» (все — 1975), «Эрос», «Сад» (1976), «Микрогомус» и «Вопросы и ответы» (1978–1979) Пивоваров рассматривает как единый трактат, каждая часть которого дополняет остальные.

«Проекты для одинокого человека» — это шесть картин, в которых магистральная тема в искусстве художника решена максимально «нехудожественно»: с помощью схем, графиков и инструкций. Из них мы узнаем, что главный герой «Проектов» живет на 32 квадратных метрах, на его рабочем столе для красоты или утоления голода лежит яблоко, в 7 вечера по расписанию — ужин, после которого назначена встреча с другими одинокими людьми. Разнообразие мира редуцируется до ограниченного пространства, небольшого набора предметов, действий и траекторий движения. Даже небо с его неповторимыми градациями цвета поддается спецификации. Однако среди ограничивающих линий и структур проступают проблески свободы: через окно маленькой квартиры виднеется безграничное голубое небо, а во снах гигантская лестница растворяется в облаках. Жизнь одиночки обретает автобиографическое измерение: в любимых символах художника, в лиричной манере письма, в интересе к метафизическим мотивам. Дихотомии ограничение/простор, личное/анонимное встраиваются в диалектический подход Пивоварова к осмыслению одиночества. Разделяемое всеми — вне времени, пространства и культуры, — оно сближает и одновременно держит на расстоянии.

Оригинальная серия находится в собрании нонконформистского искусства из Советского Союза Нортона и Нэнси Додж (Художественный музей Зиммерли при Ратгерском университете, Нью‑Брансуик, США). В 2016 году для ретроспективной выставки Пивоварова «След улитки» в Музее «Гараж» были созданы реплики «Проектов» на акриле, авторизованные художником.

«Для московской художественной ситуации годами культурной революции были пять лет с 1972 по 1976 год», — отмечает в своей книге «Влюбленный агент» Виктор Пивоваров. «Проекты для одинокого человека» он относит к ключевым произведениям этой «пятилетки». В 1970‑е слово «проект» употребляли в отношении архитектуры, науки или техники: художник отмечает, что именно здесь оно впервые было использовано для обозначения и программы, плана будущей реализации, и готового художественного продукта. «Проекты для одинокого человека», альбомы «Слезы», «Лицо», «Конклюзии» (все — 1975), «Эрос», «Сад» (1976), «Микрогомус» и «Вопросы и ответы» (1978–1979) Пивоваров рассматривает как единый трактат, каждая часть которого дополняет остальные.

«Проекты для одинокого человека» — это шесть картин, в которых магистральная тема в искусстве художника решена максимально «нехудожественно»: с помощью схем, графиков и инструкций. Из них мы узнаем, что главный герой «Проектов» живет на 32 квадратных метрах, на его рабочем столе для красоты или утоления голода лежит яблоко, в 7 вечера по расписанию — ужин, после которого назначена встреча с другими одинокими людьми. Разнообразие мира редуцируется до ограниченного пространства, небольшого набора предметов, действий и траекторий движения. Даже небо с его неповторимыми градациями цвета поддается спецификации. Однако среди ограничивающих линий и структур проступают проблески свободы: через окно маленькой квартиры виднеется безграничное голубое небо, а во снах гигантская лестница растворяется в облаках. Жизнь одиночки обретает автобиографическое измерение: в любимых символах художника, в лиричной манере письма, в интересе к метафизическим мотивам. Дихотомии ограничение/простор, личное/анонимное встраиваются в диалектический подход Пивоварова к осмыслению одиночества. Разделяемое всеми — вне времени, пространства и культуры, — оно сближает и одновременно держит на расстоянии.

Оригинальная серия находится в собрании нонконформистского искусства из Советского Союза Нортона и Нэнси Додж (Художественный музей Зиммерли при Ратгерском университете, Нью‑Брансуик, США). В 2016 году для ретроспективной выставки Пивоварова «След улитки» в Музее «Гараж» были созданы реплики «Проектов» на акриле, авторизованные художником.

Projects for a Lonely Man

Андрей Монастырский — один из главных идеологов московского концептуализма, классик современного искусства и один из создателей группы «Коллективные действия», которая с 1976 года проводит пространственно‑временные акции. В ее состав в разные годы входили Никита Алексеев, Георгий Кизевальтер, Николай Панитков, Игорь Макаревич, Елена Елагина, Сергей Ромашко и Сабина Хэнсген. Большая часть акций была задокументирована и опубликована в 15 томах под названием «Поездки за город».
Объект «Моталка» относится к так называемым индивидуальным работам членов группы «Коллективные действия». Описание Монастырского гласит: «Объект представляет собой две черных плотных картонки, одна из которых обмотана толстым слоем черных ниток, а на другой — более узкой — с обеих сторон наклеены бумажки с инструкциями. На лицевой стороне написано: „Несколько слов, имеющих отношение к этому тексту, смотри на другой картонке, предварительно перемотав нить с той картонки на эту“. На оборотной стороне написано: „Прежде, чем начать равномерно наматывать нитку на эту картонку напишите здесь свою фамилию и дату перемотки“. Участник акции, перемотав нить (перемотка в среднем занимает 20 минут), находит на другой картонке точно такие же надписи, как и на той картонке, на которую он перемотал нитку. В случае, если данным экземпляром „Моталки“ уже пользовались, он обнаруживает фамилию того человека, который перемотал нить с узкой картонки на широкую. Разница в размерах картонок сделана для того, чтобы снизить до минимума подозрение участника в том, что он найдет на другой картонке аналогичную надпись».
Для Монастырского эти объекты утрачивают свою предметность и становятся носителями средообразующей функции в художественно‑поэтическом событии. Их материальная природа отступает на второй план, уступая место концептуальной сути. Основная задача таких объектов — воздействовать на психическое состояние зрителя, формируя его восприятие. «Если зритель находит в них зацепку для размышления, для переживания, если в них есть какая‑то неопределенная новость, тогда они работают, если же этого нет и они целиком поглощены, академизированы предшествующим им художественным пространством, то ценность их невелика», — комментирует Монастырский. «Моталка» нужна как средство организации времени в течение процесса перемотки — таким образом она становится своеобразным мета‑инструментом проживания времени в чистом виде.

Андрей Монастырский — один из главных идеологов московского концептуализма, классик современного искусства и один из создателей группы «Коллективные действия», которая с 1976 года проводит пространственно‑временные акции. В ее состав в разные годы входили Никита Алексеев, Георгий Кизевальтер, Николай Панитков, Игорь Макаревич, Елена Елагина, Сергей Ромашко и Сабина Хэнсген. Большая часть акций была задокументирована и опубликована в 15 томах под названием «Поездки за город».
Объект «Моталка» относится к так называемым индивидуальным работам членов группы «Коллективные действия». Описание Монастырского гласит: «Объект представляет собой две черных плотных картонки, одна из которых обмотана толстым слоем черных ниток, а на другой — более узкой — с обеих сторон наклеены бумажки с инструкциями. На лицевой стороне написано: „Несколько слов, имеющих отношение к этому тексту, смотри на другой картонке, предварительно перемотав нить с той картонки на эту“. На оборотной стороне написано: „Прежде, чем начать равномерно наматывать нитку на эту картонку напишите здесь свою фамилию и дату перемотки“. Участник акции, перемотав нить (перемотка в среднем занимает 20 минут), находит на другой картонке точно такие же надписи, как и на той картонке, на которую он перемотал нитку. В случае, если данным экземпляром „Моталки“ уже пользовались, он обнаруживает фамилию того человека, который перемотал нить с узкой картонки на широкую. Разница в размерах картонок сделана для того, чтобы снизить до минимума подозрение участника в том, что он найдет на другой картонке аналогичную надпись».
Для Монастырского эти объекты утрачивают свою предметность и становятся носителями средообразующей функции в художественно‑поэтическом событии. Их материальная природа отступает на второй план, уступая место концептуальной сути. Основная задача таких объектов — воздействовать на психическое состояние зрителя, формируя его восприятие. «Если зритель находит в них зацепку для размышления, для переживания, если в них есть какая‑то неопределенная новость, тогда они работают, если же этого нет и они целиком поглощены, академизированы предшествующим им художественным пространством, то ценность их невелика», — комментирует Монастырский. «Моталка» нужна как средство организации времени в течение процесса перемотки — таким образом она становится своеобразным мета‑инструментом проживания времени в чистом виде. 

Моталка

Свен Гундлах начал свой художественный путь в атмосфере позднесоветского застоя. Еще во время учебы в Московском полиграфическом институте он вошел в круг московского неофициального искусства. В 1978 году Гундлах стал одним из основателей группы «Мухомор», чье творчество строилось на пародии, травестии и деконструкции языковых, художественных и идеологических шаблонов. Художник последовательно развивал интерес к лаконичным, игровым формам высказывания, способным точно отражать противоречия культуры и политики своего времени.

«Правда» относится к графической серии начала 1980‑х годов, объединенной иронично‑абсурдным нарративом и нарочитой наивностью художественных приемов. Перед нами — схематичное изображение дорожного указателя с надписью «Правда». Композицию обрамляют два черно‑белых пограничных столба. Эта почти аскетичная графика работает как философский афоризм: «Правда» — это и пункт назначения, и мираж на обочине дороги, и идеологическое клише. Это также игра с названиями советских газет, лозунгов, понятий, утративших содержание. «Правда» здесь — не истина, а топос, фиктивное место, мимо которого можно проехать. Обезличивая и схематизируя язык власти, художник превращает его в знак — пустой, но узнаваемый. Работа становится высказыванием о девальвации слов, потерявших смысл, но сохраняющих форму.

Свен Гундлах начал свой художественный путь в атмосфере позднесоветского застоя. Еще во время учебы в Московском полиграфическом институте он вошел в круг московского неофициального искусства. В 1978 году Гундлах стал одним из основателей группы «Мухомор», чье творчество строилось на пародии, травестии и деконструкции языковых, художественных и идеологических шаблонов. Художник последовательно развивал интерес к лаконичным, игровым формам высказывания, способным точно отражать противоречия культуры и политики своего времени.

«Правда» относится к графической серии начала 1980‑х годов, объединенной иронично‑абсурдным нарративом и нарочитой наивностью художественных приемов. Перед нами — схематичное изображение дорожного указателя с надписью «Правда». Композицию обрамляют два черно‑белых пограничных столба. Эта почти аскетичная графика работает как философский афоризм: «Правда» — это и пункт назначения, и мираж на обочине дороги, и идеологическое клише. Это также игра с названиями советских газет, лозунгов, понятий, утративших содержание. «Правда» здесь — не истина, а топос, фиктивное место, мимо которого можно проехать. Обезличивая и схематизируя язык власти, художник превращает его в знак — пустой, но узнаваемый. Работа становится высказыванием о девальвации слов, потерявших смысл, но сохраняющих форму.

The Truth

1. Открытый доступ

Мастер

Andrei Monastyrsky was born in Petsamo (Pechenga, Murmansk Oblast). He graduated from the Philology Faculty of Moscow State University. He was a founder (1976), theorist, and author of large‑scale actions in the group Collective Actions. He took part in the Biennale of Dissent (Venice, 1977), the 50th (main project, 2003), 52nd (main project, 2007) and 54th Venice Biennale (Russian Pavilion, 2011) and also documenta 12 (Kassel, 2007). He is a recipient of the Andrei Bely Prize for his important contribution to the development of Russian literature (2003) and the Innovation Prize in the nominations Theory, Criticism, Art History (2010) and For Creative Contribution to the Development of Contemporary Art (2015).

Monastyrsky Andrei

Viktor Pivovarov was born in Moscow. He studied at Kalinin Moscow Art and Industrial College and in the Graphics Department of Moscow Printing Institute from 1957 to 1962. He took part in the Biennale of Dissent (Venice, 1977). He is a recipient of the Innovation Prize in the nomination For Contribution to the Development of Contemporary Art (2017).

Pivovarov Viktor

Художник, поэт, музыкант. Учился в Московском полиграфическом институте на отделении книжной графики (1976–1978). Один из основателей АPТАRТ, художественной группы «Мухомор» и рок‑группы «Среднерусская возвышенность». После распада СССР прекратил художественную деятельность.

Catalogue of the Collection

Sort by