On&nbsp;Wednesday November 26, the Museum, Library, Caf&eacute; and Shop will be&nbsp;closed.
On&nbsp;Friday November 28, the Museum, Library, Caf&eacute; and Shop will be&nbsp;closed.
From November 5 to&nbsp;25, new works will be&nbsp;installed in&nbsp;open storage. Tickets for the project <a href="https://garagemca.org/en/open-storage/open-storage-backstein-function" target="_blank">Backstein Function&sup2;</a> and&nbsp;the <a href="https://garagemca.org/ru/open-storage/the-artist-s-book-kabakov-meets-pivovarov-in-a-corridor-of-a-publishing-house" target="_blank">artists' books section</a> are available at&nbsp;half price

Please note

Main Collection

Acquired from a private collection

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Например, текст получал визуальное измерение: выполненный художественным шрифтом, он обретал объем, покрывался динамичными штрихами и орнаментом. Порой фрагменты текста превращались в абстрагированные графемы — парящие в воздухе «Фи, Фу, Ну, Во», напоминающие приемы из концептуальных альбомов и живописи Кабакова.

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Например, текст получал визуальное измерение: выполненный художественным шрифтом, он обретал объем, покрывался динамичными штрихами и орнаментом. Порой фрагменты текста превращались в абстрагированные графемы — парящие в воздухе «Фи, Фу, Ну, Во», напоминающие приемы из концептуальных альбомов и живописи Кабакова.

Футбол. Фи, Фу, Ну, Во. Эскиз иллюстрации для сборника стихов Генриха Сапгира «Четыре конверта»

Культура детских книг и журналов подвергалась меньшему идеологическому контролю и давлению со стороны государственных органов СССР. Работа с иллюстрацией обеспечивала неофициальных художников заработком и приоткрывала пространство для пластических экспериментов. Виктор Пивоваров, один из основателей московского концептуализма, особенно ценил этот скромный уголок творческой свободы и «низовую» культуру: «Забытая и заброшенная, эта фауна, так же как в природе, становится питательной почвой, перегноем для становящейся культуры. Современный художник находит тут неисчерпаемый источник инспираций».

Культура детских книг и журналов подвергалась меньшему идеологическому контролю и давлению со стороны государственных органов СССР. Работа с иллюстрацией обеспечивала неофициальных художников заработком и приоткрывала пространство для пластических экспериментов. Виктор Пивоваров, один из основателей московского концептуализма, особенно ценил этот скромный уголок творческой свободы и «низовую» культуру: «Забытая и заброшенная, эта фауна, так же как в природе, становится питательной почвой, перегноем для становящейся культуры. Современный художник находит тут неисчерпаемый источник инспираций».

Кит

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком: они часто пространственно разделены, но непрерывно «заимствуют» особенности друг друга. Иллюстрации похожи на быстрое текстовое сообщение, а текст обретает визуальное измерение благодаря шрифту. Примечательно, что даже номер страницы оформлен как рисунок.

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком: они часто пространственно разделены, но непрерывно «заимствуют» особенности друг друга. Иллюстрации похожи на быстрое текстовое сообщение, а текст обретает визуальное измерение благодаря шрифту. Примечательно, что даже номер страницы оформлен как рисунок.

Cчиталки. Скороговорки. Эскиз иллюстрации для сборника стихов Генриха Сапгира «Четыре конверта»

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, таких как Владимир Конашевич или Борис Дехтерев. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Например, в иллюстрации «Крокодил и Петух» изображение балансирует между двух положений в пространстве: фоном, который перекрыт блоком для текста, и сложносочиненным обрамлением вокруг. Персонажи разделены вертикалью, за пределы которой слегка выступает голова Петуха. Так, преодолевая очерченные рукой художника границы, они вступают в диалог и «Обменявшись такими словами, / поменялись они головами».

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, таких как Владимир Конашевич или Борис Дехтерев. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Например, в иллюстрации «Крокодил и Петух» изображение балансирует между двух положений в пространстве: фоном, который перекрыт блоком для текста, и сложносочиненным обрамлением вокруг. Персонажи разделены вертикалью, за пределы которой слегка выступает голова Петуха. Так, преодолевая очерченные рукой художника границы, они вступают в диалог и «Обменявшись такими словами, / поменялись они головами».

Крокодил и Петух. Эскиз иллюстрации для сборника стихов Генриха Сапгира «Четыре конверта»

В жизни московского концептуалиста Виктора Пивоварова тесно переплетались неофициальное искусство и детская книжная иллюстрация. Выработанные в издательствах приемы становились частью концептуальных экспериментов художника и, наоборот, черты неофициального искусства появлялись на страницах детских книг. Символично, что художник часто соединял разные измерения в живописи и графике. В многослойных композициях Пивоварова мир переворачивается с ног на голову: фон и фигура меняются местами, в невесомости парят окна, внутри очертаний предметов разворачиваются целые сценки.

В жизни московского концептуалиста Виктора Пивоварова тесно переплетались неофициальное искусство и детская книжная иллюстрация. Выработанные в издательствах приемы становились частью концептуальных экспериментов художника и, наоборот, черты неофициального искусства появлялись на страницах детских книг. Символично, что художник часто соединял разные измерения в живописи и графике. В многослойных композициях Пивоварова мир переворачивается с ног на голову: фон и фигура меняются местами, в невесомости парят окна, внутри очертаний предметов разворачиваются целые сценки.

Без названия

Untitled

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Например, иллюстрация к стихотворению «Кузнечик» разделена на три части: рисунок занимает строго отведенное место, не вторгаясь в пространство текста. Над ними возвышается название, также обрамленное и похожее на транспарант. Весело порхающий среди птиц герой стихотворения напоминает знаменитых героев из концептуальных альбомов Кабакова — стремящихся в небо, растворившихся в пустоте и улетевших в космос. «Надеть бы / Зеленый пиджак / И прыгнуть бы / В небо — / Вот так!» — пишет Сапгир.

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Например, иллюстрация к стихотворению «Кузнечик» разделена на три части: рисунок занимает строго отведенное место, не вторгаясь в пространство текста. Над ними возвышается название, также обрамленное и похожее на транспарант. Весело порхающий среди птиц герой стихотворения напоминает знаменитых героев из концептуальных альбомов Кабакова — стремящихся в небо, растворившихся в пустоте и улетевших в космос. «Надеть бы / Зеленый пиджак / И прыгнуть бы / В небо — / Вот так!» — пишет Сапгир.

Кузнечик. Эскиз иллюстрации для сборника стихов Генриха Сапгира «Четыре конверта»

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Так, в иллюстрации к стихотворению «Считалки» все распределено по ячейкам и четко соотнесено на плоскости листа — каждому блоку текста соответствует блок с рисунком, изображение комментирует написанное и наоборот. Однако небольшие элементы нарушают строгое деление: экспрессивные штрихи пробиваются сквозь границы, в пустоте белого листа проступают отдельно стоящие фигурки, вырвавшиеся за пределы таблицы.

Илья Кабаков, ключевая фигура московского концептуализма, долгое время занимался иллюстрацией детской книги. Начав работу с книжной графикой еще будучи студентом Суриковского института, он сотрудничал с издательствами «Детгиз» (с 1963 — «Детская литература») и «Малыш», журналами «Мурзилка» и «Веселые картинки». Для Кабакова и других представителей неофициального искусства эта работа давала стабильный заработок. На страницах детских книг художники подполья также находили пространство относительной свободы для пластических экспериментов и своего зрителя, еще совсем юного.

Для одних художников работа с книгой была интересна и любима, как для Виктора Пивоварова, для других — уныла и скучна, но требовала добросовестного подхода, как для Эрика Булатова и Олега Васильева, у третьих вызывала отвращение. Про себя Илья Кабаков говорил: «Я не любил рисовать иллюстрации, мне это не давалось… я считал, что я должен сделать так подло, так приспособиться, как будто это сделал художник‑персонаж, тот, который рисует и приносит то, что уже ожидают в издательстве». Дистанцированная позиция, стремление к деконструкции фигуры автора воплотились в стилистических решениях художника. Если в своих концептуальных альбомах он обращался к советско‑бюрократическому визуальному языку расписаний, стендов и плакатов, то в книжной иллюстрации мимикрировал под усредненный «детгизовский стиль», комбинируя художественные решения признанных, одобренных редакциями мастеров, например Владимира Конашевича или Бориса Дехтерева. «Самое парадоксальное в этом утвержденном советском каноне было то, что он возрождал стиль, форму и сюжет как раз той самой „детской комнаты“, которую отменил дух революции. В иллюстрации царил дух XIX века с его „реалистическим“, почти натуралистичным способом изображения», — вспоминал Кабаков.

Сотрудничество с издательствами детской литературы было вынужденным шагом не только для неофициальных художников, но и для литераторов. Если авангардная поэзия Генриха Сапгира в СССР до конца 1980‑х годов находила читателя только в виде самиздата, то его детские книги стали выходить в свет в начале 1960‑х годов. Некоторые работы Сапгира иллюстрировали его друзья из неофициального круга, в их числе — Илья Кабаков. В книге «Четыре конверта» («Детская литература», 1976) реалистическую манеру рисунка мелкими штрихами в стиле Конашевича художник совместил с виртуозной игрой горизонталей и вертикалей. Линии складываются в картинные рамы, украшенные плетением витиеватых стебельков, в транспаранты для заголовков и кадры кинопленки для рисунков. Во всех случаях создавались уникальные отношения между буквой и рисунком. Так, в иллюстрации к стихотворению «Считалки» все распределено по ячейкам и четко соотнесено на плоскости листа — каждому блоку текста соответствует блок с рисунком, изображение комментирует написанное и наоборот. Однако небольшие элементы нарушают строгое деление: экспрессивные штрихи пробиваются сквозь границы, в пустоте белого листа проступают отдельно стоящие фигурки, вырвавшиеся за пределы таблицы.

Эскиз иллюстрации для сборника стихов Генриха Сапгира «Четыре конверта»

1. Открытый доступ

Мастер

Родился в Днепропетровске. Ведущий представитель московского концептуализма, создатель жанра тотальной инсталляции. Окончил отделение графики Московского государственного художественного института им. В. И. Сурикова (1951). После окончания вуза занимался иллюстрацией книг для издательств «Малыш» и «Детская литература». Со второй половины 1950‑х стал заниматься собственными художественными проектами. В 1988 году переехал в Нью‑Йорк, с 1989 года работал в соавторстве с женой Эмилией Кабаковой. Многократный участник крупных международных проектов в России и за рубежом: documenta IX (1993), Венецианской биеннале (1977 — Биеннале диссидентов; 1993 — павильон СНГ; 1988, 1997, 2001, 2003, 2007 — основной проект) и др.

Kabakov Ilya

Viktor Pivovarov was born in Moscow. He studied at Kalinin Moscow Art and Industrial College and in the Graphics Department of Moscow Printing Institute from 1957 to 1962. He took part in the Biennale of Dissent (Venice, 1977). He is a recipient of the Innovation Prize in the nomination For Contribution to the Development of Contemporary Art (2017).

Pivovarov Viktor

Garage Museum of Contemporary Art, Russia

1960s

1970s

Illustration

Graphic art

Graphics

Да

Author

Open storage

In storage

7-9 years 

10-14 years 

15-17 years 

0-6 years 

Architecture

Photo

Journalism

Psychology

Music

Family

Stream

Series

Seminars, Workshops and Training

Lectures & Talks

Concerts & Performances

Film Screenings

Exhibitions

Courses

Tours

Concerts & performances

Conferences

Exhibitions & projects

News

Interview

Talks

Lecture cycles

Conferences and seminars

Book presentations

Art Guide

Garage publishing program

Sponsors, patrons, and partners

Information partners

Garage publishing program in collaboration with Artguide Editions

Garage International Publishing Program

Library events

Books in english

Garage Screen

Russian

English

Bilingual (russian/english)

Film programs

GARAGE Club

Programs for exhibitions

Events

Garage Live

Garage Dance

Academic program

Grants

Field research

Patronship

Garage Studios

Mosaic Music

GARAGE Student

Garage.txt

Film festival

Film distribution

Sign language

Mental disabilities

Migration

Audio description

Tactile models

Accessibility guide

Physical accessibility

GARAGE Individual

Digital accessibility

Diversity

Events at Garage

Garage publishing program and Strelka Press 

Text

Audio

Video

Feature

Guide

GARAGE Individual +1

Research laboratories

Artistic research

Translation to russian sign language

Subtitles

Adapted tours

Quiet room

Translation to uzbek, tajik, and kyrgyz

GARAGE Premium

“We Treasure Our Lucid Dreams”

Space 1520

Contemporary Critical Thought

Directors’ series

The Garage Journal

GARAGE Circle

Temporality

Disability

Affect

Overcoming

Body

Timelessness

Non-normative body

GARAGE Collectors Circle  

Experience of the other

Otherness

Developmental disabilities

Mental health

Trauma

Personal experience

Neural networks

Language

7-11 years

Plain language

Garage Café

The computer class schedule

Mediation

Oleg Baranov Going Down

Podcasts

Shelf of the Month. Theatrе

Publishing program page

Series of meetings with residents

Open call

Shelf of the Month. Cinema

Shelf of the Month. Modern Dance

Projects Oral History and Oral History 2.0

Visitors in a wheelchair

garage-txt

Research Laboratory: I Am a Parcel, You Are a Stamp

VOKS kinema Research Laboratory

Avant-Garde Center Laboratory for the Study of Soviet Art Series

LISI_TsA

Thematic reviews

Public programs

Free

Registration required

Free for exhibition ticket holders

Paid

Booking required

Booking via phone or email is required

Booking on reception is required

Off-site projects

Architecture and design

Supervision

Museology

Philosophy

Economy

Cinematography

Critical biography

Memoirs and diaries

For Garage card holders

Exhibition catalogues

Research

For children

GARAGE + Ad Marginem

GARAGE PRO

Minima

Paperback

Hardcover

Hardcover with dust jacket

Book review

Professional programs

Video review

Garage publishing program in collaboration with Ad Marginem Press

Garage publishing program in collaboration with Ad Marginem Press. GARAGE PRO Series

Garage publishing program in collaboration with Ad Marginem Press. Minima Series

City tours

Catalogue of the Collection

Sort by