It&nbsp;can be&nbsp;cold in&nbsp;the Library. We&nbsp;recommend you bring warm clothing.
On&nbsp;July 17 Garage will close at&nbsp;16:00. The 0+ Space will be&nbsp;closed all&nbsp;day. Entry to&nbsp;the concert <a href="https://garagemca.org/en/event/sound-up-garage-concert" target="_blank">SOUND UP&nbsp;x&nbsp;Garage. Meredith Monk</a> will be&nbsp;from one hour before the start time.

Please note

It&nbsp;can be&nbsp;cold in&nbsp;the Library. We&nbsp;recommend you bring warm clothing.

Main Collection

Garage Museum of Contemporary Art archive

Acquired from Anton Kozlov

Acquired from the artist

Acquired from Alexey Veselovsky

Сергей Ануфриев — художник и писатель, представитель московского концептуализма. Родился и вырос в Одессе, в семье художников‑нонконформистов Александра и Маргариты Ануфриевых. Начало карьеры соотносит с 1979 годом, когда прочитал статью Бориса Гройса «Московский романтический концептуализм» в журнале «А‑Я». В 1987 году вместе с Павлом Пепперштейном и Юрием Лейдерманом основал группу «Инспекция „Медицинская герменевтика“». Они занимались философией, литературой, перформансами, созданием объектов и инсталляций, а также, по выражению художников, «исследованием психоделических пространств». С конца 2000‑х работает в авторском направлении паттернизм.

В начале 1980‑х годов Ануфриев развивает идею «предоставительного искусства». Согласно «Словарю терминов московской концептуальной школы» это «вид изобразительного искусства, при котором зрителю — с помощью сложного фигуративного сюжета, заложенного в произведении, — предоставляется самому интерпретировать это произведение». В этот период он создает абсурдистские работы‑ребусы, комбинируя текст с семантически не связанными предметами, требующими дешифровки. То есть художник уступает зрителю право производства смысла. К этому периоду творчества относится произведение «Чем вызвана моя страсть к пошлым конвертам?».
В основу работы лег реди‑мейд — советский почтовый конверт, внутри которого спрятана авторская открытка. Художник имитирует по‑детски наивный цветочный паттерн с рамочками, в которые вписывает закодированные сообщения для зрителя. На первый взгляд работа имитирует «секретики» — распространенную в СССР детскую игру. Небольшие предметы, обладающие особым значением для ребенка, прятались от взрослых в укромных местах. Однако, взяв в руки конверт и следуя инструкциям автора, зритель не найдет ответа на вопрос — только решительный отказ давать какие‑либо комментарии относительно работы.

Сергей Ануфриев — художник и писатель, представитель московского концептуализма. Родился и вырос в Одессе, в семье художников‑нонконформистов Александра и Маргариты Ануфриевых. Начало карьеры соотносит с 1979 годом, когда прочитал статью Бориса Гройса «Московский романтический концептуализм» в журнале «А‑Я». В 1987 году вместе с Павлом Пепперштейном и Юрием Лейдерманом основал группу «Инспекция „Медицинская герменевтика“». Они занимались философией, литературой, перформансами, созданием объектов и инсталляций, а также, по выражению художников, «исследованием психоделических пространств». С конца 2000‑х работает в авторском направлении паттернизм.

В начале 1980‑х годов Ануфриев развивает идею «предоставительного искусства». Согласно «Словарю терминов московской концептуальной школы» это «вид изобразительного искусства, при котором зрителю — с помощью сложного фигуративного сюжета, заложенного в произведении, — предоставляется самому интерпретировать это произведение». В этот период он создает абсурдистские работы‑ребусы, комбинируя текст с семантически не связанными предметами, требующими дешифровки. То есть художник уступает зрителю право производства смысла. К этому периоду творчества относится произведение «Чем вызвана моя страсть к пошлым конвертам?».
В основу работы лег реди‑мейд — советский почтовый конверт, внутри которого спрятана авторская открытка. Художник имитирует по‑детски наивный цветочный паттерн с рамочками, в которые вписывает закодированные сообщения для зрителя. На первый взгляд работа имитирует «секретики» — распространенную в СССР детскую игру. Небольшие предметы, обладающие особым значением для ребенка, прятались от взрослых в укромных местах. Однако, взяв в руки конверт и следуя инструкциям автора, зритель не найдет ответа на вопрос — только решительный отказ давать какие‑либо комментарии относительно работы.

Чем вызвана моя страсть к пошлым конвертам?

Бумага, фломастеры Конверт — 18 × 10 см, лист — 13 × 9 см

Arkady Nasonov is one of the key representatives of the younger generation of conceptualists and works at the intersection of painting, drawing, performance, and text. His synthetic art brings together fact and fiction, dream and reality, passing them through the aesthetics of the Moscow Conceptual School. 

 Beyond the Horizon is one of the first book‑objects created by Nasonov after the founding of the group Cloud Commission in 1992. It is linked to the subject of poet Alexander Delfinov’s mystical story “From the Notebook of Doctor Garkavy,” in which childhood memories, paranormal phenomena, military secrets, and Garkavy’s “cloud poems” intertwine (at the end the mysterious blue cloud becomes a portal between worlds and dimensions). However, Nasonov does not recall which came first, the text or the drawings. 

 The book is a panoramic interactive object that is over 2.5 meters long and features drawings and appliqué. It is a book‑journey in which three‑dimensional elements replace each other like theater sets, leading the reader through clouds that are just about to disperse, lifting the veil of mystery. 

 As one of Doctor Garkavy’s poems puts it: 

 Everything that was, everything that will be
Will unroll like Scotch tape
And adhere to the sky,
Concealing the clouds.

 Arkady Nasonov is one of the key representatives of the younger generation of conceptualists and works at the intersection of painting, drawing, performance, and text. His synthetic art brings together fact and fiction, dream and reality, passing them through the aesthetics of the Moscow Conceptual School. 

  Beyond the Horizon  is one of the first book‑objects created by Nasonov after the founding of the group Cloud Commission in 1992. It is linked to the subject of poet Alexander Delfinov’s mystical story “From the Notebook of Doctor Garkavy,” in which childhood memories, paranormal phenomena, military secrets, and Garkavy’s “cloud poems” intertwine (at the end the mysterious blue cloud becomes a portal between worlds and dimensions). However, Nasonov does not recall which came first, the text or the drawings. 

 The book is a panoramic interactive object that is over 2.5 meters long and features drawings and appliqué. It is a book‑journey in which three‑dimensional elements replace each other like theater sets, leading the reader through clouds that are just about to disperse, lifting the veil of mystery. 

 As one of Doctor Garkavy’s poems puts it: 

 Everything that was, everything that will be
Will unroll like Scotch tape
And adhere to the sky,
Concealing the clouds. 

Beyond the Horizon

Свен Гундлах — московский художник, один из основателей группы «Мухомор», чье карнавально‑ироничное искусство стало формой художественного сопротивления как официозу, так и серьезности концептуалистов старшего поколения. Перформансы, живопись и объекты «мухоморов» разрушали устойчивые штампы позднесоветской культуры, соединяя инфантилизм, игру, юмор и абсурд. 
Рисунок «Седьмое небо» относится к серии графических работ начала 1980‑х, объединенных лаконичной визуальной формой, минималистичной композицией и иронично‑абсурдным подтекстом. На изображении — шесть продуктов из советской потребительской корзины: яйцо диетическое, сыр голландский, масло крестьянское, огурец соленый, колбаса краковская. А перед ними — домик с надписью: «Сметаны нет». Любого из этих товаров в магазине могло не оказаться — разобрали. В верхнем правом углу — надпись «Седьмое небо», название ресторана на Останкинской телебашне. Гундлах намеренно использует характерную для языковых конструкций советского общепита инверсию и предельную конкретику. Продукты потребления приобретают статус идеологических маркеров. Простая, почти детская манера рисунка усиливает эффект: за внешней наивностью скрыта пародия на потребительский утопизм позднего СССР.

Свен Гундлах — московский художник, один из основателей группы «Мухомор», чье карнавально‑ироничное искусство стало формой художественного сопротивления как официозу, так и серьезности концептуалистов старшего поколения. Перформансы, живопись и объекты «мухоморов» разрушали устойчивые штампы позднесоветской культуры, соединяя инфантилизм, игру, юмор и абсурд. 
Рисунок «Седьмое небо» относится к серии графических работ начала 1980‑х, объединенных лаконичной визуальной формой, минималистичной композицией и иронично‑абсурдным подтекстом. На изображении — шесть продуктов из советской потребительской корзины: яйцо диетическое, сыр голландский, масло крестьянское, огурец соленый, колбаса краковская. А перед ними — домик с надписью: «Сметаны нет». Любого из этих товаров в магазине могло не оказаться — разобрали. В верхнем правом углу — надпись «Седьмое небо», название ресторана на Останкинской телебашне. Гундлах намеренно использует характерную для языковых конструкций советского общепита инверсию и предельную конкретику. Продукты потребления приобретают статус идеологических маркеров. Простая, почти детская манера рисунка усиливает эффект: за внешней наивностью скрыта пародия на потребительский утопизм позднего СССР. 

The Seventh Sky

Свен Гундлах — остроумный и ироничный представитель советского неофициального искусства. В 1978 году вместе с Константином Звездочетовым, Алексеем Каменским и братьями Владимиром и Сергеем Мироненко основал художественную группу «Мухомор», которая создавала абсурдистские перформансы и живопись, опираясь на гротеск и игру с советскими визуальными штампами. После распада СССР Гундлах прекратил заниматься искусством.
Работа «Надежный щит. Карающий меч» создана на пике советско‑американского политического напряжения начала 1980‑х годов. Используя язык наглядной агитации, художник конструирует гиперболизированную схему государственной защиты: массивный щит с красной звездой укрывает землю от солнца, дождя и бомб. Под куполом сияет альтернативное солнце, а в недрах зарыт «карающий меч» — метафора скрытой угрозы или отложенного возмездия. Художник воспроизводит пропагандистские клише и паранойю с демонстративной наивностью, доводя до абсурда образность идеологических иллюстраций. Он сталкивает героическую риторику и военную символику с детской простотой рисунка. Этот псевдодидактический сюжет становится карикатурой на стратегическое мышление эпохи. Подобная ирония — не столько жест сопротивления, сколько нарочитая игра с визуальными кодами времени, в которой язык власти превращается в материал для деконструкции.

Свен Гундлах — остроумный и ироничный представитель советского неофициального искусства. В 1978 году вместе с Константином Звездочетовым, Алексеем Каменским и братьями Владимиром и Сергеем Мироненко основал художественную группу «Мухомор», которая создавала абсурдистские перформансы и живопись, опираясь на гротеск и игру с советскими визуальными штампами. После распада СССР Гундлах прекратил заниматься искусством.
Работа «Надежный щит. Карающий меч» создана на пике советско‑американского политического напряжения начала 1980‑х годов. Используя язык наглядной агитации, художник конструирует гиперболизированную схему государственной защиты: массивный щит с красной звездой укрывает землю от солнца, дождя и бомб. Под куполом сияет альтернативное солнце, а в недрах зарыт «карающий меч» — метафора скрытой угрозы или отложенного возмездия. Художник воспроизводит пропагандистские клише и паранойю с демонстративной наивностью, доводя до абсурда образность идеологических иллюстраций. Он сталкивает героическую риторику и военную символику с детской простотой рисунка. Этот псевдодидактический сюжет становится карикатурой на стратегическое мышление эпохи. Подобная ирония — не столько жест сопротивления, сколько нарочитая игра с визуальными кодами времени, в которой язык власти превращается в материал для деконструкции.

Надежный щит. Карающий меч.

From the early 1970s Nikita Alexeev, one of the key artists of Moscow Conceptualism, created drawing series, artist’s books, and comic albums, investigating the interaction between text and image. His ABC Your first book, published on the initiative of printing studio Piranesi LAB, continues this tradition by combining intellectual play and artistic experiment.

The publication is a set of separate, screenprinted pages, on each of which are depicted two objects that begin with the same letter of the English alphabet. The preface by Nikita Alexeev and Irina Gorlova is included separately. Five books of the edition of 35 were hand colored by the artist. The other 30 books each contain two randomly selected colored pages that are not repeated in the others. Alexeev suggests that future owners color the rest of the letters.

Inspired by Alexandre Benois’ Alphabet in Pictures (1904), Alexeev creates his version of absurd, unexpected “surrealist pairs” that contrast in terms of scale and meaning. This is not simply an alphabet book but a hedonistic game of associations in which the sun that migrates from page to page is an immutable leitmotif.

From the early 1970s Nikita Alexeev, one of the key artists of Moscow Conceptualism, created drawing series, artist’s books, and comic albums, investigating the interaction between text and image. His ABC Your first book, published on the initiative of printing studio Piranesi LAB, continues this tradition by combining intellectual play and artistic experiment.

The publication is a set of separate, screenprinted pages, on each of which are depicted two objects that begin with the same letter of the English alphabet. The preface by Nikita Alexeev and Irina Gorlova is included separately. Five books of the edition of 35 were hand colored by the artist. The other 30 books each contain two randomly selected colored pages that are not repeated in the others. Alexeev suggests that future owners color the rest of the letters.

Inspired by Alexandre Benois’ Alphabet in Pictures (1904), Alexeev creates his version of absurd, unexpected “surrealist pairs” that contrast in terms of scale and meaning. This is not simply an alphabet book but a hedonistic game of associations in which the sun that migrates from page to page is an immutable leitmotif.

Your first book

The handmade book occupies a particular place in the artistic practice of Sergei Shutov, combining text, image, and a conceptual play on meaning. Brass Knuckles is one of his first books. It is small‑format, three pages with India ink drawings and poetic text, extremely laconic, but filled with a structure in which avant‑garde tradition, the aesthetics of Moscow Conceptualism, and the influence of Eastern philosophy intertwine.

Shutov, who worked at the Oriental Museum when Brass Knuckles was made, absorbed Chinese and Buddhist poetics, which is reflected in the rhythm and morphologism of this work. Here, the lubok print is side by side with psychedelia, and disparate registers form an integrated whole: cosmology (“No, that’s enough comets and planets…”), folklore from Soviet primers (“Mama washed the frame…”), and at the same time a kind of predetermination (“It’s mama’s karma…”). Shutov explores the boundaries of text and the form of drawing, creating a book‑gesture with the potential for multiple interpretations.

The handmade book occupies a particular place in the artistic practice of Sergei Shutov, combining text, image, and a conceptual play on meaning. Brass Knuckles is one of his first books. It is small‑format, three pages with India ink drawings and poetic text, extremely laconic, but filled with a structure in which avant‑garde tradition, the aesthetics of Moscow Conceptualism, and the influence of Eastern philosophy intertwine.

Shutov, who worked at the Oriental Museum when Brass Knuckles was made, absorbed Chinese and Buddhist poetics, which is reflected in the rhythm and morphologism of this work. Here, the lubok print is side by side with psychedelia, and disparate registers form an integrated whole: cosmology (“No, that’s enough comets and planets…”), folklore from Soviet primers (“Mama washed the frame…”), and at the same time a kind of predetermination (“It’s mama’s karma…”). Shutov explores the boundaries of text and the form of drawing, creating a book‑gesture with the potential for multiple interpretations.

Brass Knuckles

Valery Korchagin’s artistic method can be described as research based. He works with cultural memory, archetypes, and mythology, using a wide range of materials and techniques. His works, whether drawings, objects or installations, are often reminiscent of archeological finds where layers of visual elements form complex structures full of hidden meanings. The artist’s book occupies a key place in Korchagin’s oeuvre, and he extends it beyond the traditional format. For example, Book Bomb (2014) includes not only illustrations and text but real wires with a light bulb and a wobble toy, transforming the book into an interactive object. Korchagin avoids direct statements, preferring to create works that exist as personal testimony, combining handmadeness and elements of readymades.

The History of Geological Exploration Expedition 67/67, 1948–1949 is a striking example of the transformation of the documentary form into artistic expression. The book is reminiscent of a technical report, full of figures and terms. The illustrations, which include portraits of expedition participants, maps of locations, drawings of plants and precious stones, and depictions of measuring instruments such as the circumferentor or dynamometer, create an illusion of scientific accuracy that is gradually destroyed.
The Syumkev Massif becomes the location of a tragicomic drama: a group of geologists finds the corpse of an unknown person, depicted using a single detail‑a pair of boots‑after which the expedition participants begin to go crazy and die. Korchagin creates a philosophical reflection on the nature of reality, time, and human experience in which the documentary approach becomes an absurd mystification and the scientific report a parable of the futility of seeking meaning in chaos.

Valery Korchagin’s artistic method can be described as research based. He works with cultural memory, archetypes, and mythology, using a wide range of materials and techniques. His works, whether drawings, objects or installations, are often reminiscent of archeological finds where layers of visual elements form complex structures full of hidden meanings. The artist’s book occupies a key place in Korchagin’s oeuvre, and he extends it beyond the traditional format. For example, Book Bomb (2014) includes not only illustrations and text but real wires with a light bulb and a wobble toy, transforming the book into an interactive object. Korchagin avoids direct statements, preferring to create works that exist as personal testimony, combining handmadeness and elements of readymades.

The History of Geological Exploration Expedition 67/67, 1948–1949 is a striking example of the transformation of the documentary form into artistic expression. The book is reminiscent of a technical report, full of figures and terms. The illustrations, which include portraits of expedition participants, maps of locations, drawings of plants and precious stones, and depictions of measuring instruments such as the circumferentor or dynamometer, create an illusion of scientific accuracy that is gradually destroyed.
The Syumkev Massif becomes the location of a tragicomic drama: a group of geologists finds the corpse of an unknown person, depicted using a single detail‑a pair of boots‑after which the expedition participants begin to go crazy and die. Korchagin creates a philosophical reflection on the nature of reality, time, and human experience in which the documentary approach becomes an absurd mystification and the scientific report a parable of the futility of seeking meaning in chaos.

The History of Geological Exploration Expedition 67/67, 1948–1949

Карьера Свена Гундлаха тесно связана с московским андерграундом начала 1980‑х годов. В составе группы «Мухомор» он участвовал в создании визуальных и поэтических мистификаций, пародировавших как символику официального искусства, так и концептуальные практики 1970‑х с их «убийственной серьезностью». Интерес к игровым формам высказывания стал основой художественного метода Гундлаха.
Работа «Шпион» входит в графическую серию, созданную во время очередного витка холодной войны и советско‑американского политического противостояния. Таинственная фигура в черном, стоящая на безлюдной улице, — архетип страха в массовом сознании позднесоветского человека. Руки в карманах, черная шляпа, темные очки, на груди — надпись «Шпион»; рядом -круглая бомба с тлеющим фитилем. Все подчеркнуто лаконично: минимум деталей, отсутствие полутонов, схематичные контуры. Гундлах сознательно имитирует эстетику наглядной агитации, превращая образ врага в нелепую, почти детскую карикатуру. Похожий на персонажей с картин Рене Магритта силуэт в шляпе превращается в универсальную метафору не только слежки, но и отчуждения — он одновременно угроза и свидетель распада. В интерпретации Гундлаха это не столько «шпион», сколько продукт параноидальной фантазии, порожденной идеологией. Работа становится высказыванием о страхах и о том, как искусство способно обнажить внутреннюю механику этих переживаний.

Карьера Свена Гундлаха тесно связана с московским андерграундом начала 1980‑х годов. В составе группы «Мухомор» он участвовал в создании визуальных и поэтических мистификаций, пародировавших как символику официального искусства, так и концептуальные практики 1970‑х с их «убийственной серьезностью». Интерес к игровым формам высказывания стал основой художественного метода Гундлаха.
Работа «Шпион» входит в графическую серию, созданную во время очередного витка холодной войны и советско‑американского политического противостояния. Таинственная фигура в черном, стоящая на безлюдной улице, — архетип страха в массовом сознании позднесоветского человека. Руки в карманах, черная шляпа, темные очки, на груди — надпись «Шпион»; рядом -круглая бомба с тлеющим фитилем. Все подчеркнуто лаконично: минимум деталей, отсутствие полутонов, схематичные контуры. Гундлах сознательно имитирует эстетику наглядной агитации, превращая образ врага в нелепую, почти детскую карикатуру. Похожий на персонажей с картин Рене Магритта силуэт в шляпе превращается в универсальную метафору не только слежки, но и отчуждения — он одновременно угроза и свидетель распада. В интерпретации Гундлаха это не столько «шпион», сколько продукт параноидальной фантазии, порожденной идеологией. Работа становится высказыванием о страхах и о том, как искусство способно обнажить внутреннюю механику этих переживаний.

The Spy

Свен Гундлах начал свой художественный путь в атмосфере позднесоветского застоя. Еще во время учебы в Московском полиграфическом институте он вошел в круг московского неофициального искусства. В 1978 году Гундлах стал одним из основателей группы «Мухомор», чье творчество строилось на пародии, травестии и деконструкции языковых, художественных и идеологических шаблонов. Художник последовательно развивал интерес к лаконичным, игровым формам высказывания, способным точно отражать противоречия культуры и политики своего времени.

«Правда» относится к графической серии начала 1980‑х годов, объединенной иронично‑абсурдным нарративом и нарочитой наивностью художественных приемов. Перед нами — схематичное изображение дорожного указателя с надписью «Правда». Композицию обрамляют два черно‑белых пограничных столба. Эта почти аскетичная графика работает как философский афоризм: «Правда» — это и пункт назначения, и мираж на обочине дороги, и идеологическое клише. Это также игра с названиями советских газет, лозунгов, понятий, утративших содержание. «Правда» здесь — не истина, а топос, фиктивное место, мимо которого можно проехать. Обезличивая и схематизируя язык власти, художник превращает его в знак — пустой, но узнаваемый. Работа становится высказыванием о девальвации слов, потерявших смысл, но сохраняющих форму.

Свен Гундлах начал свой художественный путь в атмосфере позднесоветского застоя. Еще во время учебы в Московском полиграфическом институте он вошел в круг московского неофициального искусства. В 1978 году Гундлах стал одним из основателей группы «Мухомор», чье творчество строилось на пародии, травестии и деконструкции языковых, художественных и идеологических шаблонов. Художник последовательно развивал интерес к лаконичным, игровым формам высказывания, способным точно отражать противоречия культуры и политики своего времени.

«Правда» относится к графической серии начала 1980‑х годов, объединенной иронично‑абсурдным нарративом и нарочитой наивностью художественных приемов. Перед нами — схематичное изображение дорожного указателя с надписью «Правда». Композицию обрамляют два черно‑белых пограничных столба. Эта почти аскетичная графика работает как философский афоризм: «Правда» — это и пункт назначения, и мираж на обочине дороги, и идеологическое клише. Это также игра с названиями советских газет, лозунгов, понятий, утративших содержание. «Правда» здесь — не истина, а топос, фиктивное место, мимо которого можно проехать. Обезличивая и схематизируя язык власти, художник превращает его в знак — пустой, но узнаваемый. Работа становится высказыванием о девальвации слов, потерявших смысл, но сохраняющих форму.

The Truth

1. Открытый доступ

Мастер

Arkady Nasonov was born in Sverdlovsk. He graduated from the Design Faculty of the Moscow Arts Theater School and Studio (1991). Together with Dmitry Ligeiros and Tatyana Detkina he founded the art group Cloud Commission (1992). He was a member of the poetry society TARTU (1995–1999). He is a recipient of grants from the Rijksakademie (Amsterdam, 1999), Künstlerhäuser Worpswede (Germany, 2002), and La Napoule Art Foundation (Cannes, 2005).

Nasonov Arkady

Sergei Shutov was born in 1955 in Potsdam. He was a member of the City Committee of Graphic Artists (Moscow) from 1978. He worked on the film Assa (1987) and took part in concerts by the band Pop‑Mekhanika. He founded the Institute of Art Technology (Moscow, 1992), ran practical sessions at Moscow Artistic Laboratory of New Media (Moscow, 1994), and was a VJ at the club Ptyuch (Moscow). He exhibited in the Russian Pavilion at the 49th Venice Biennale (2011).

Shutov Sergei

Nikita Alexeev was born in Moscow. From 1964 to 1967, he studied at Moscow Middle Art School of the Moscow Surikov State Art Institute and then at 1905 Moscow State Academic Art College in the Department of Industrial Graphics and Advertising. From 1973 to 1976, he studied at Moscow Printing Institute in the Faculty of Artistic and Technical Design of Print Products (he did not graduate). From 1976 to 1983, he was a member of the group Collective Actions. He took part in the Biennale of Dissent (Venice, 1977). He was one of the organizers of MANI (Moscow Archive of New Art). From 1982 to 1984, he was co‑founder and director of APTART Gallery, which was located in his studio apartment in Moscow.

Alexeev Nikita

Anufriev Sergei

Gundlakh Sven

Valery Korchagin was born in Krasnouralsk (Sverdlovskaya Oblast). He graduated from the Faculty of Art History and Culture Studies of Ural State University (Yekaterinburg, 1999) and the Interior Design Department of the Professional Development Faculty of Ural State Academy of Architecture and Art (Yekaterinburg, 2010). He headed the Artist’s Book Studio (National Center for Contemporary Arts, ROSIZO, 2015–2018). He is co‑founder of the Artist’s Book Museum (Moscow, 2020). He is a member of the Creative Union of Artists of Russia (New Trends Section).

Catalogue of the Collection

Sort by