En

Рынок, лекарство

 

Андрей Шенталь
Москва–Пекин. 2019–2021

Алюминиевый профиль, монолитный поликарбонат, бетон,
алюминиевый двутавр, дибонд, плоттерная печать, аудиозапись (8 мин.)
300×510×110 см
Предоставлено художником.

В 1893 году французский писатель-фантаст и путешественник Жюль Верн написал роман «Клодиус Бомбарнак», в котором рассказывается об открытии трансазиатского железнодорожного сообщения между Россией и Пекином. Путь, по которому следует главный герой, — литературный вымысел XIX века, а сегодня — уже сбывшийся прогноз. Так, кроме существующего беспересадочного поезда «Москва–Пекин» в настоящее время разрабатываются и реализуются масштабные транснациональные проекты по инфраструктурной интеграции евразийского континента: высокоскоростная железнодорожная магистраль Москва–Пекин и транспортный коридор Западная Европа — Западный Китай, почти треть которого проходит по территории России.

Серия автопортретов Андрея Шенталя, снятых в Подмосковье на месте строительства автомобильной скоростной трассы, которая в перспективе должна соединить Москву с Пекином, посвящена «апокалиптической» стройке, в ходе которой вырубают леса, разрывают луга и убирают ирригационную систему в трубы. Прокладка дороги началась весной 2019 года в нескольких метрах от дома, где вырос и проживает автор. Амбициозный нацпроект «нового Шелкового пути» задуман еще в советское время и должен соединить столицы «сырьевой (нефтяной) и пластиковой империй» — два крупнейших города Евразии, которые не имеют доступа к морю и исторически укрепились как фискально-административные центры завоевателей-кочевников, заточенные под сбор дани с оседлого населения.

В инсталляции частично воспроизводится один из элементов большой стройки — шумозащитный забор, скрывающий от посторонних природную «сцену», которая стала в каком-то смысле местом преступления (экологического и, возможно, бюджетного). Так, большинство местных жителей не знает, что это за дорога, куда она ведет и кому нужна. Как и у многих других кардинально меняющих и уродующих окружающую среду строек (например, вырубка Химкинского леса), целесообразность и окупаемость этого мегапроекта вызывают множество нареканий; а сам он воспринимается как проявление авторитарной модернизации.

Установка на понимание структурных проблем через собственный переживаемый опыт («Личное — это политическое»), а также использование тела в разыгранных перед камерой хореографических эпизодах сближают проект Андрея Шенталя с феминистским активизмом 1970-х — в частности с серией концептуальных фотографий австрийской художницы ВАЛИ ЭКСПОРТ «Конфигурация тел» (1972–1976). Только теперь в отношения вступают не городской ландшафт и тело, а тело и искусственно нарушенный пейзаж, для встраивания/ инфильтрации в который человеку приходится отыскивать неочевидные способы.

Однако финально в работах Шенталя торжествует не упадничество и пессимизм. В чутком сближении обнаженного тела с останками природы, в попытке реанимировать близость к хтонический мощи земли угадывается намек на искупительную силу экосексуальности и намечаются возможные сценарии спасения через квир-исцеление планеты. Так, философ Оксана Тимофеева в статье «Ленин и ведьмы, или Искусство не быть арестованным» отмечает, что «эпоха разума, или капитализм, который, по мысли [исследовательницы Сильвии] Федеричи, начинается с охоты на ведьм и уничтожения инаковости... изгоняет магию, квир, женское, анимизм и прочие альтернативные стили жизни, точно так же, как, если вспомнить анализ Фуко, она подвергает исключению безумие».

ЯВ 

Поделиться