Дневник Алины Хайрутдиновой
Дневник медиаторки
Пусть мой дневник будет тканью разорванных замечаний, наблюдений и мыслей. Здесь нет попытки запомнить каждый рабочий день особенным (хотя они и были особенными, хотя их и было всего семь). Это продукт, написанный постфактум, эдакая сборная солянка наблюдений.
Во время подготовки к «Арт-эксперименту» мы случайно пересеклись в галерее на Ходынке с Юлей и Женей, медиаторами и моими знакомыми с Уральской индустриальной биеннале. Юля цитировала чьи-то слова о том, что медиация — это создание ситуации. Ситуации дискуссии, спора, развеществления, обомления, отторжения etc. И эти слова сильно мне запомнились. Я могу перечислить по пальцам несколько ситуаций развернутых диалогов, которые состоялись у меня с посетителями, но я побоюсь назвать хотя бы одну из них той самой ситуацией. Думаю, это и потому, что смен было немного, и потому, что по времени мы были строго ограничены таймингом — нужно было ограничивать долгие дискуссии. Наверное, это здраво — признавать, что той-самой-медиации у тебя пока не случилось. Я чувствовала единство и согласие с теми, кто на последней встрече медиаторов отмечал избранность и единичность истинного опыта медиации.
Мы должны были встречать посетителей перед началом экспозиции, и однажды мне снились параноидальные сны, где я собирала посетителей в вестибюлях метро, — так глубоко рабочий процесс проник в мою голову.
Еще думаю, что все-таки лучшая медиация, самая чистая медиация, на мой взгляд, — это, метафорически, человек в футболке с надписью «ask me». Чтобы человек шел к медиатору или медиаторке уже с каким-то эмоциональным фоном/вопросом/запросом. Иначе сложно абстрагироваться от того, что я как медиаторка нужна не для разговора, а для оказания услуги, говоря языком рынка: сопровождения во время экскурсии, разогрева, оказания внимания.
С другой стороны, вот пишу это сейчас и думаю: попросту мне лично нужно научиться «нападать» на людей, чтобы в разумных количествах дестабилизировать их там, где можно и нужно (не поймите меня агрессивно, я вообще человек не агрессивный, я о другом...). Иначе можно ли вообще о современном искусстве говорить только на языке учтивости и улыбки?
Одной из моих целей было научиться говорить об искусстве на простом языке. Я все же ощущаю сильную проф. деформацию, обучаясь на искусствоведческом направлении, близко общаясь только с людьми, так или иначе связанными с искусством (по-другому пока не получалось), и проч. и проч. А надо же об искусстве суметь и по-простому, и для тех, для кого это в первый раз, и с теми, кому в общем-то все равно до предмета разговора. Может, что-то да и вышло у меня, но от себя не убежишь: группу, в которой у меня были художники/искусствоведы/музейщики, я сразу раскусила и кайфовала с ними, по секрету говоря, может быть, больше всего. Что сказать, общность по интересам все еще решает.
Еще с особым жаром воспринимаешь информацию из областей знаний, о которых раньше ничего не знал. Так, удалось поговорить со студенткой биологического факультета о механизмах того, как человек воспринимает запахи, кто-то объяснял группе устройство космоса, разворачивая дискуссию вокруг «Свечи» Кэти Патерсон. Однажды шла из музея до метро с двумя посетительницами: говорили и о проекте, и об искусстве, и о музеях, да и вообще о жизни. Приметив их на выставке, сразу отметила, что они очень напоминали мне мою мать. Видимо, сработал Фрейд в действии — а в коммуникации между людьми, кажется, немалая роль отводится личным мотивам.
Никому не нравится запах из колбы, разработанный для «Купчихи» Кустодиева, также как никто не соглашается, что запах в колбе похож на образ того, как пахло бы на рынке/в картине. Это работает почти как аксиома.
А если не про людей и не проект, а про то, что остается после него, — то меня пока, пожалуй, сильнее всего радует факт знакомства с работниками «Гаража», которые чаще всего остаются обезличенными: сотрудники службы безопасности, смотрители и смотрительницы, работники и работницы стоек информации. Много ли внимания мы обращаем на тех, кто осуществляет ежедневное функционирование музея? Чаще всего помнятся какие-то громкие имена. Мне приятно заходить в Музей и слышать от сотрудника службы безопасности «Здравствуйте, товарищ медиатор», быть своей с ребятами у стоек информации, приходить на выставку, видеть знакомые лица смотрительниц и улыбаться друг другу.