Максим Шер «Будем реалистами»
«Социальное дистанцирование» — термин вроде бы новый и, кстати, неправильный, но именно по этой неправильности и быстроте вхождения в обиход видно, что в целом он описывает давно сложившуюся, привычную социальную реальность, которая в полной мере включает и реальность культурного / художественного / фотографического производства, особенно международного. Можно даже сказать, для последнего это едва ли не главная отличительная черта. Писательница Арундати Рой в эссе месячной давности о коронавирусе в Индии заметила, что индийскому кастовому обществу легко понять, что такое социальное дистанцирование, а про антисептики большинство граждан не слышало. С одной стороны, нам, сидящим на карантине в издерганном перманентным кризисом идентичности «похорошевшем» политическом центре Северной Евразии, легко показывать пальцем на Индию. Тем более что принимаемые в РФ «антикризисные меры», в которых восточно-деспотический бюрократический театр слился с неолиберальной жадностью и позднесоветской безответственностью, могут показаться верхом человеколюбия в сравнении с квазифашистскими методами правящей в Индии национал-консервативной партии. С другой стороны, разве социальное и культурное «дистанцирование» — в широком смысле — не свойственны и легко понятны и сословному обществу в России, и классовому обществу на Западе, а не только кастовому обществу в Индии? Не из него ли — этого «дистанцирования» — растет пресловутый «ориентализм», имеющий множество форм, но в целом сводящийся к надменному показыванию пальцем на других, приписыванию другим экзотических, отличных от себя свойств и качеств, которые легко превращаются в культурный товар? Не на этом ли принципе зиждется «культурный обмен» между глобальным Севером и глобальным Югом? Не он ли не дает человечеству солидаризироваться и по-настоящему сплотиться перед лицом планетарных угроз — экологических, экономических, политических — то есть не только эпидемических? Он, он, да и понятно почему: сплочение, солидарность подразумевают равенство и эмпатию, а общества с социальной дистанцией — классовой, сословной или кастовой — по отношению к Другим внутри и снаружи на такое пойти ну никак не могут и еще приведут тысячу демагогических аргументов, почему именно.
Дмитрий Лукьянов. Из серии «Чистое место». 2020
Фотографии
Предоставлено художником
За сорок лет, прошедших с момента выхода «Ориентализма» Эдварда Саида (1978), политические мыслители, художники и деятели науки вскрыли лишь некоторые археологические пласты колониальности и лежащего в ее основе «показывания пальцем на других» (othering). «Постколониальные исследования» успели стать индустрией, и хотя вынесли в публичную сферу ранее непроговариваемые и слабо осознававшиеся структуры и практики власти, в целом мало поколебали реальное устройство классового общества, культуры, экономики и международной политики и теперь уже сами нуждаются в деколонизации. Переезжающий с глобального Севера на глобальный Юг — по-прежнему всесильный «экспат»; едущий в противоположном направлении — никчемный «эмигрант». Юг от Севера по-прежнему «дистанцирует» невидимая стена и (или) ров, по одну сторону от которых публика требует экзотики, чтобы в очередной раз поблагодарить судьбу за нахождение на «правильной стороне», а по другую для нее эту экзотику производят в надежде на признание.
В один год с саидовским «Ориентализмом» американский фотограф, критик и теоретик Аллан Секула написал небольшой текст Dismantling Modernism, Reinventing Documentary («Демонтаж модернизма, переосмысление документалистики»), в котором высказался в том духе, что все что не анархия, то фашизм, искусство, не являющееся реалистическим, то есть не вскрывающее и не критикующее сложившиеся социальные структуры, властные иерархии и дискурсы, есть искусство реакционное и маньеристское, обслуживающее интересы власти. В тексте Секула также критикует фотографов и художников за взгляд сверху вниз, за всю ту же самодовольную экзотизацию Других, причем Других не только «в дальних странах», но и в самой Америке — просто относящихся к другим социальным классам и «маргинальным» группам. В год написания текста мне было три, и сейчас мы по-прежнему обсуждаем то же самое.
Дмитрий Лукьянов. Из серии «Чистое место». 2020
Фотографии
Предоставлено художником
Кризисные времена заставляют людей отождествлять себя с тем или иным классом и соответствующей политической силой — прогрессивной или реакционной. Первая нацелена на солидарность, сплочение и социальные перемены, вторая — на разобщение с целью сохранения статус-кво. У второй всегда было больше ресурсов и она почти всегда побеждала, так как оппортунистически апеллировала к древним архетипам консервативного мышления, которые укоренены в коллективном бессознательном настолько глубоко, что выкорчевать их, кажется, невозможно. Но, может быть, для того и нужен реализм, чтобы требовать невозможного? Для начала неплохо было бы перестать показывать пальцем. Нас же в детстве учили, что это некрасиво.
Москва, май 2020
Об авторе
Максим Шер — художник. Работает с фотографией и видео, делает инсталляции, книги и зины. Живет и работает в Москве.
О художнике
Дмитрий Лукьянов занимается фотографией и документальным кино. В 2015 году окончил мастерскую «Документальная фотография» Московской школы фотографии и мультимедиа им. А. Родченко. В 2019–2020 годах проходил обучение в Школе документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова по специальности «Режиссура документального кино». Живет и работает в Москве.
Дмитрий Лукьянов, оказавшийся в период самоизоляции в Суздале, ведет заметки, основанные на наблюдении за различными социальными процессами, которые связаны с массовым наплывом в город москвичей.
В городе-музее Суздале, в который круглый год съезжаются туристы со всего мира, единственными гостями в период самоизоляции остались приезжие из Москвы.
Москвичи перестали быть привилегированным классом и для многих стали временными врагами, привозящими заразу в «чистое место».
Собственная огороженная территория у дома стала ценностью, ради которой люди стали массово выезжать из города на периферию.
Несмотря на полное отсутствие туристов, многие владельцы частных домов в Суздале перестали сдавать жилье желающим самоизолироваться москвичам.
Цены на дома на сайте Airbnb выросли в несколько раз, но, по словам тех, кто все-таки решился сдавать жилье, москвичи готовы платить любые деньги за возможность проводить время на свежем воздухе, гулять и наслаждаться видами.
В начале самоизоляции владельцы жилья просили загонять машины с московскими номерами на участок и скрывать за заборами, а гостей просили не гулять по улицам, чтобы они не попались на глаза полиции, которая «ищет москвичей». В конце мая все расслабились и стали массово выходить на улицы.
В целом для многих жителей Суздаля, не связанных с туризмом, в изоляции не многое изменилось: с приходом тепла они так же, как и раньше, вышли на свои участки и начали их возделывать.
