Портрет художника, возможно, больше других изменившего искусство в XX веке, но, по его собственным словам, из всех искусств предпочитавшего мастерство игры в шахматы.
Маниакальному увлечению Марселя Дюшана шахматами отведены вступительные страницы книги, описывающие эпатажные формы, которые оно могло принимать, — например, партию на публике с обнаженной дамой (Евой Бабиц в 1963 году в Пасадене). В дальнейшем повествование возвращается в линейное русло, описывая детство в «уважаемой буржуазной семье » и первые художественные опыты в кругу авангардистов из группы Пюто, куда входили Франсис Пикабиа и Гийом Аполлинер, вскоре ставшие близкими друзьями Дюшана.
Переход от кубистической живописи к трехмерным объектам произошел стремительно, и уже в 1913 году появился на свет первый реди-мейд — перевернутое «Велосипедное колесо»: «Так Дюшан создал новую формулу произведения искусства: отныне это не бледная копия реальности, а то, что взято непосредственно из реальности». Два года спустя на «Арсенальной выставке» в Нью-Йорке «Дюшан был самым известным французом в Америке „после Наполеона и Сары Бернар“».
Склонностью к «произведениям искусства, которые не были бы искусством», окрашено не только творчество, но и жизнь Дюшана. Кроме «Колеса» и, самого известного, «Фонтана» (1917), он придумывал реди-мейды из того, что оказывалось под рукой, и дарил их друзьям с остроумными подписями. Особенно изящным получился «Воздух Парижа» (1919) — пустой аптечный пузырек, презентованный Уолтеру Аренсбергу. А одну из «Сушилок для бутылок», купленную за три доллара Робертом Раушенбергом, он подписал D’aprés Marcel Duchamp («По Марселю Дюшану»).
Увлекательнейшая глава посвящена, как сказали бы сейчас, кураторским проектам художника, которые он сам называл «игрой в искусство», а свое амплуа — «фокусником». Среди прочего Дюшан смело и новаторски оформил Международную выставку сюрреализма (1938): в затемненном пространстве парижской Галереи изящных искусств стоял запах свежемолотого кофе и звучал громкоговоритель, а зрители передвигались в темноте, вооруженные фонариками «на случай, если они захотят что-либо увидеть» (идея и реплика принадлежали Ман Рэю). Первая выставка Василия Кандинского в Америке и первая сольная выставка Александра Архипенко также состоялись по инициативе Дюшана-куратора.
«Безразличие к красоте произведения искусства» сочеталось в Дюшане с особой страстью к игре слов. А желание полностью нивелировать различия между хорошим и дурным вкусом выдавало в нем ироничного интеллектуала и денди. Этот образ давно закрепился в истории искусства, и Каролин Кро не стремится его опровергать или существенно корректировать. Главное в ее книге, пожалуй, выбор нужной интонации. Легкий слог и некоторая отстраненность повествования лучше всего соответствуют отношению художника к себе и миру, выразившемуся, в частности, в его реплике на смерть Пикабиа: «Франсис, скоро увидимся. Марсель».
