Производство тактильных моделей: правовые аспекты
Участники беседы:
Маша Щекочихина — методистка отдела просветительских и инклюзивных проектов Музея современного искусства «Гараж».
Михаил и Ольга Шу — основатели студии тактильных моделей.
Галя Новоторцева — специалист по адаптации культурных инициатив для незрячих и слабовидящих.
Дмитрий Никитин — юрист Музея современного искусства «Гараж».
Маша Щекочихина: Я бы хотела начать с базовых вещей и спросить у Гали и у Миши, что такое тактильные модели и кто их сегодня производит в России.
Михаил Шу: Тактильная модель — это модель, которая приспособлена для тактильного осмотра посетителями музеев либо в образовательных целях студентами, школьниками. Соответственно, это либо скульптура, либо какой-то объект искусства, который способен выдержать многократное прикосновение к нему.
Галя Новоторцева: Я наблюдаю некоторые проблемы с терминологией, потому что понятие «тактильная модель» возникло достаточно стихийно. В советских и в еще недавних российских практиках оно не употреблялось. В целом определения для изображения, доступного незрячим, не было. В законодательных актах и стандартах натыкаешься на такие понятия, как «рельефно-тактильная графика», «рельефно-точечная графика», и другие, которые были разработаны в Советском Союзе, но они описывают только один вид изображения, который не является самым оптимальным для осмотра незрячими и слабовидящими людьми. Добавляя сказанное Мишей, дело не только в том, что объект должен выдерживать прикосновения — хотя, конечно, это важно, — но и о доступности объекта: о том, что он, во-первых, не просто стоит в углу, где его невозможно найти, а, во-вторых, ключевым для тактильной модели или — шире — изображения, доступного для незрячего, является тот факт, что изображение создано таким образом, чтобы незрячий мог его воспринимать. Имеется в виду, что какие-то детали могут опускаться, какие-то, наоборот, намеренно увеличиваются, масштаб подбирается с точки зрения удобства для тактильного восприятия.
Маша Щекочихина: Расскажите, кто производит тактильные модели в России?
Галя Новоторцева: Помимо Мастерской тактильных макетов Михаила и Ольги Шу есть много разных организаций разной степени качества производства. Есть организации, которые остались еще со времен Советского Союза, например, «Вертикаль», которая находится в Торжке. В Москве — «ЛогосВос». Есть библиотеки для незрячих, которые занимаются производством тактильных моделей. Еще есть организация Inclusive Division и много других частных мастерских по России, про которые мы просто не слышали.
Михаил Шу: Да, очень много. Музеи часто обращаются в мастерские по 3D-печати, как, например, в Казанском Кремле.
Галя Новоторцева: При этом хочется заметить, что четких правил по созданию тактильных моделей нет, поэтому даже мастерским, которые специализируются на создании тактильных моделей, и производствам от Всероссийского общества слепых (ВОС) не всегда удается сделать изображения доступными для тактильного восприятия.
Михаил Шу: Да, это непростая вещь. Многое зависит от опыта специалистов, от тактильного восприятия конкретного человека, от финансовых и других ресурсов и даже от самого оригинала, для которого создается тактильная копия, потому что не все оригиналы можно полноценно передать и адаптировать.
Галя Новоторцева: Во всем мире это мало исследованная и не вполне урегулированная область: недостаточно литературы, рекомендаций, опыта, на которые можно было бы опираться.
Маша Щекочихина: Я как раз хотела перейти к обсуждению регулирования этих процессов законодательством. Я знаю, что в отношении российских музеев действуют приказы Министерства культуры, которые обязывают музеи быть доступными, но закреплено ли в этих актах производство и использование тактильных копий?
Дмитрий Никитин: Закон не содержит упоминания о тактильных моделях. Единственное, что можно привести в качестве примера, это печать литературных произведений шрифтом Брайля.
Маша Щекочихина: Что имеется в виду? То есть можно печатать любую продукцию на шрифте Брайля без какой-либо лицензии?
Дмитрий Никитин: Не совсем так. Есть определенный перечень организаций, которые могут это делать. Это далеко не все учреждения. Обратимся непосредственно к статье 1274, пункту 2 Гражданского Кодекса РФ. Формулировка звучит так — она достаточно объемная, поэтому я воспроизведу лишь некоторую часть: «Библиотеки и иные организации, перечень которых определяется Правительством Российской Федерации, могут без согласия автора или иного обладателя исключительного права и без выплаты ему вознаграждения предоставлять лицам, указанным в абзаце первом настоящего пункта, доступ через информационно-телекоммуникационные сети к экземплярам произведений, созданным в специальных форматах, и осуществлять трансграничный обмен этими экземплярами в соответствии с Марракешским договором об облегчении доступа слепых и лиц с нарушениями зрения или иными ограниченными способностями воспринимать печатную информацию, к опубликованным произведениям, в том числе посредством информационно-телекоммуникационных сетей». Здесь речь идет именно о библиотеках.
Михаил Шу: И касается только книг?
Дмитрий Никитин: Печатной продукции.
Михаил Шу: Вот мы делаем этикетки. Мы ориентируемся на ГОСТ размера и формы шрифта Брайля.
Маша Щекочихина: Речь о размере точек?
Михаил Шу: О размере точек и межточечного расстояния. Этот ГОСТ обновился в прошлом году. ГОСТ по мнемосхемам — это напрямую касается тактильных моделей — вышел в прошлом или в позапрошлом году. ГОСТ — вещь достаточно полезная для тактильного изображения, потому что на мнемосхемах все изображается схематично, и нужно понимать, какие схемы что обозначают: как обозначаются лестницы? Как обозначаются стены? Как обозначаются туалеты? В прошлом году Сергей Николаевич Ваньшин предлагал ввести ГОСТ на тактильные модели, но именно тактильную модель регламентировать если не невозможно, то очень сложно, к тому же эти рамки и ограничения могут отрезать тех или иных производителей или ту или иную технологию от производства тактильных моделей.
Ольга Шу: Да, это может затормозить развитие индустрии.
Михаил Шу: Есть яркий пример — «ЛогосВос». У них есть технологии, которые наработаны годами, и они эффективны. В рамках этих технологий организация производит обучающие пособия для всех школ, библиотек, интернатов нашей страны. Может, это неидеальные технологии, но они достаточно эффективные и дешевые.
Галя Новоторцева: Думаю, ГОСТ может регламентировать скорее способ создания, а не конечный результат. Например, может быть пункт о том, что тактильная модель должна создаваться совместно с людьми с инвалидностью, тестироваться людьми с инвалидностью. Это точно лучше, чем попытка ограничить материалы, размеры и то, какой в итоге получится модель, где она будет располагаться и как ее будут использовать.
Михаил Шу: Более того, тестирование добавляет эффективности.
Маша Щекочихина: Я хочу вернуться к вопросу о регулировании производства тактильных моделей законодательством. Из вашего обсуждения я поняла, что прямо тактильные модели никак не закреплены, но так или иначе мы находим какую-то информацию об инструментах адаптации для незрячих и слабовидящих людей, что иногда можно трактовать и в отношении моделей. Правильно ли я понимаю, что модели регламентируются Федеральным законом «Об образовании в Российской Федерации» от 29.12.2012 N 273-ФЗ и приказами Министерства культуры № 2400, № 2800, № 2803? Есть ли еще какие-то аспекты городской жизни, где доступность для незрячих людей необходима или по крайней мере закреплена законодательно?
Дмитрий Никитин: В данном случае конкретно про тактильные модели, может быть, речи не идет, но они могут подразумеваться. Например, упомянутые приказы, которые были изданы Министерством культуры, в которых речь идет об обеспечении условий доступности для людей с инвалидностью музеями, включая возможность ознакомления с музейными предметами и музейными коллекциями. То есть здесь речь идет именно о создании условий для доступа непосредственно здания и сооружения, а также предоставлении возможности ознакомиться с музейными предметами, представленными в разных медиа. Что касается каких-то объемно-пространственных объектов, то подразумеваются, видимо, тактильные модели, то есть воспроизведение оригинала для тактильного осмотра. Но какой-то определенной регламентации, как это должно выглядеть, нет. Правда, можно привести ссылки на определенные ГОСТы, в которых частично о моделях идет речь. То есть музеи обязаны обеспечивать доступность, но каждый музей или культурно-досуговое учреждение самостоятельно определяют, в какой форме предоставлять доступ к тем или иным объектам.
Галя Новоторцева: У есть меня много вопросов в отношении этих приказов. Во-первых, дискриминация людей по каким-либо характеристикам запрещена на конституционном уровне. С этой точки зрения можно назвать отсутствие тактильных моделей дискриминацией. Но если говорить конкретно, Министерство культуры обязывает музеи предоставлять на каждый раздел по 4 экспоната или их эквивалента, доступных для тактильного осмотра. Об этом сказано в пункте 2 приказа № 2400 и пункте 4 приказа № 2803. В приказе № 2803 есть пункт про то, что ключевой экспонат каждого раздела должен быть доступен для осмотра, там также говорится, что копия должна быть выполнена в форме рельефно-графического изображения. Здесь я вижу проблему в законе в том, что общее правило сформулировано в соответствии с актуальными представлениями об обеспечении доступности для незрячих и слабовидящих, а правило к ключевому экспонату не отвечает современным технологиям, так как рельефно-графическое изображение уступает в качестве и эффективности рельефно-тактильной модели. Далее вопрос к пункту приказа. Я понимаю написанное так, что объекты, доступные для тактильного осмотра, должны находиться непосредственно в экспозиции — правильно ли я понимаю?
Дмитрий Никитин: Давайте по порядку разберем. В приказе Министерства культуры № 2400 перечислены различные учреждения культуры: музеи, библиотеки, организации исполнительных искусств, кинотеатры, досуговые учреждения. Относятся ли к ним частные галереи? Я думаю, что тут нужно исходить из того, какие цели и виды деятельности предусмотрены непосредственно в уставе частной галереи. Например, если это просто магазин, в который люди приходят и покупают произведения, то культурно-досуговым учреждением это назвать нельзя. Если в такой галерее могут проводиться выставки, экспозиции, просветительские мероприятия и иные формы просветительской, культурно-досуговой деятельности, то тогда такую организацию можно приравнять к культурно-досуговому учреждению. Здесь достаточно неопределенный случай, потому что частные галереи в этом приказе отдельно не прописаны. При этом дается перечень — достаточно закрытый — видов организаций, то есть музеи, библиотеки, организации исполнительских искусств. Получается, в зависимости от того, какую уставную деятельность осуществляет частная галерея, она может быть приравнена к одному из этих видов организаций.
Галя Новоторцева: У меня еще есть вопрос. Во втором пункте говорится: «Музеи обязуются предоставлять осмотр…». Значит ли это, что второй пункт распространяется только на музеи? При этом, насколько я понимаю, между негосударственными организациями, которые называют себя музеями — музеи утюгов, пряников и так далее, и государственными музеями идет спор о том, что может называться музеем.
Дмитрий Никитин: Не совсем так, потому что есть закон «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации», в котором приводится ряд определений для тех или иных терминов, которые в нем используются. И в том числе есть определение для музея, согласно которому «музей — это некоммерческое учреждение культуры, созданное собственником для хранения, изучения и публичного представления музейных предметов и музейных коллекций, включенных в состав музейного фонда Российской Федерации, а также для достижения иных целей, определенных настоящим федеральным законом». Для того чтобы в полной мере признаваться музеем, нужно зарегистрировать некоммерческое учреждение культуры и осуществлять определенные виды деятельности. Но, что важно, в этом определении содержится такое условие, как «изучение и публичное представление музейных предметов и музейных коллекций, включенных в состав музейного фонда Российской Федерации». То есть, если в музее отсутствуют артефакты, включенные в данный фонд, видимо, он не в полной мере может признаваться музеем, тогда это может относиться к культурному учреждению, которое осуществляет выставки или иную деятельность. Термин, конечно, есть, но не каждое учреждение может признавать себя музеем, поскольку в определении есть строгий унифицирующий признак: наличие музейной коллекции, включенной в состав музейного фонда Российской Федерации.
Галя Новоторцева: Правильно ли я понимаю, что согласно приказу № 2400, если ты не являешься музеем, ты не обязан предоставлять доступ к тактильным моделям?
Дмитрий Никитин: И да, и нет. Если организация не является музеем, она может быть признана культурно-досуговым учреждением.
Галя Новоторцева: Но в пункте 2 конкретно написано: «Музеи обязуются…».
Дмитрий Никитин: Давайте посмотрим. Я бы еще хотел разобрать, как соотносятся приказы № 2400 и № 2803. Приказ № 2400 устанавливает требования доступности, то есть это то, что нужно сделать. Приказ № 2803 устанавливает порядок обеспечения доступности, он объясняет, как это нужно сделать. Эти два документа соотносятся как общее и частное, поэтому один дополняет другой. Я думаю, если музей не имеет в собственности музейную коллекцию, включенную в музейный фонд, но осуществляет деятельность музейного характера, он все равно должен обеспечивать доступ к тактильным моделям, как и выставочная площадка. В законе написано: «возможность ознакомления с музейными предметами, музейными коллекциями, доступность основной экспозиции музея с учетом особенностей каждой категории инвалидов». Здесь в первую очередь ориентируются на государственные музеи, которые имеют свою коллекцию, которые приоритетно должны соблюдать все эти условия. Что касается других музеев, которые могут по формальным признакам музеями не признаваться, тут точности нет. Но я могу сказать, что лучше эти требования обеспечить не только с целью формального выполнения, а чтобы все-таки делать среду доступной для людей с инвалидностью.
Галя Новоторцева: Меня этот вопрос волнует вот почему. Часто в музеях сотрудники предлагают сделать тактильные модели, а главный куратор или директор музея или другого учреждения культуры против. Соответственно, в ситуации с музеем все очень просто, образовательный отдел показывает бумажку и говорит: вот, музеи обязуются по приказу Минкульта. Продолжая эту мысль, я хотела спросить, что будет с музеем, если он не следует приказу.
Дмитрий Никитин: Это приказ органа исполнительной власти, он имеет полную юридическую силу. Если лицо, на которое распространяется действие этого приказа, его не выполняет, то оно может быть привлечено к ответственности. Самими этими приказами не установлена ответственность за их несоблюдение, но в то же время, например, в кодексе об административных правонарушениях есть статья, которая может быть применена за подобное невыполнение приказов. Это статья 9.13 «Уклонение от исполнения требований к обеспечению доступности для инвалидов объектов социальной, инженерной, транспортной инфраструктуры и предоставлению услуг». Те требования, которые существуют не только для музеев, но для различных сфер, включая транспорт или учреждения, в которые люди с инвалидностью могут обращаться, предусматривают ответственность. За их неисполнение предусмотрена ответственность статьей 9.13. Если такое учреждение будет выявлено, то оно может быть привлечено к административной ответственности для юридических лиц — штраф от 20 до 30 тысяч рублей. В данном случае ответственность имеется, но предусмотрена не в самих приказах, а в отдельном законе в кодексе об административной ответственности.
Галя Новоторцева: Также есть вопрос в отношении количества тактильных моделей. Из пункта 2 приказа № 2400 и пункта 4 приказа № 2803, как мне видится, следует, что четыре экспоната, о которых идет речь в пунктах, должны находиться непосредственно на экспозиции. Следует ли это из приказов или нет?
Дмитрий Никитин: Давайте посмотрим. Необходимо обратиться к тексту. Давайте начнем с приказа № 2400. Пункт 2 приказа № 2400 устанавливает, что «музеи дополнительно к пункту 1 настоящих требований обеспечивают возможность ознакомления с музейными предметами и музейными коллекциями, доступность основной экспозиции музея с учетом особенностей каждой категории инвалидов». Тут явно идет речь не о тех музейных предметах, которые находятся в запаснике, то есть здесь именно те, которые представлены на экспозиции.
Галя Новоторцева: Я имею в виду другое. Тактильные модели должны быть доступны в любое время для посетителей с инвалидностью непосредственно на экспозиции или их можно выносить только во время экскурсий, например?
Дмитрий Никитин: Нет, закон это не устанавливает. Скажем так, я предположу, что тактильная модель должна размещаться поблизости с непосредственным экспонатом. То есть, когда проводится экскурсия, экскурсовод в каком-то определенном порядке рассказывает об экспозиции.
Галя Новоторцева: Я нашла то, о чем говорю: «Наличие в каждом разделе экспозиции не менее 4 экспонатов (или их эквивалентов), доступных для тактильного восприятия инвалидами по зрению (тактильных экспонатов)». То есть тактильные модели должны быть представлены непосредственно на экспозиции?
Дмитрий Никитин: Приказ это не расшифровывает. Я думаю, что следует исходить из того, что если проводится какая-то выставка, то она рассматривается как единое целое, то на такой выставке должно быть представлено в экспозиционном пространстве не менее четырех экспонатов.
Галя Новоторцева: Относится ли это к временным выставкам?
Дмитрий Никитин: Я думаю, что да. Во всяком случае, закон не конкретизирует, о каких выставках идет речь: временных или постоянных. Я бы не исключал временные выставки из числа тех, которые регулируются законом.
Ольга Шу: Сотрудники некоторых музеев переживают, что речь идет о музейных залах, то есть что в каждом музейном зале должно быть по четыре тактильных модели.
Дмитрий Никитин: Я думаю, что, безусловно, формулировка достаточно широкая и поддается различному толкованию. В любом случае, Министерство культуры уполномочено давать разъяснения в отношении действия своих приказов, и, если музей туда обращается с конкретным вопросом, тем более связанным с изданным непосредственно Министерством культуры приказом, Министерство обязано истолковывать приказ. В этой ситуации, во избежание неверного толкования, имело бы смысл обращаться непосредственно в органы, издавшие приказ, с просьбой разъяснить, что он подразумевает под этим условием.
Галя Новоторцева: Спасибо. К приказам № 2400 и № 2803 у меня вопросов больше нет.
Маша Щекочихина: Мне бы хотелось перейти к вопросам авторского права. Представим, что ныне живущий художник самостоятельно разрабатывает макет-копию своего произведения искусства, которое представлено на экспозиции. Как регулировать отношения с этими объектами?
Дмитрий Никитин: Здесь прежде всего нужно учитывать назначение объектов: один объект является непосредственно произведением искусства, в который внесен творческий вклад художника, а другой имеет уже другую функцию — адаптация для незрячих и слабовидящих. Я думаю, что здесь следует исходить из того, что объект искусства — оригинал, подлинник, а его копия — это только копия.
Михаил Шу: А мне видится, что тактильная модель тоже может считаться произведением искусства.
Дмитрий Никитин: Может, если она, например, создана автором оригинального произведения.
Галя Новоторцева: Здесь я хотела бы прокомментировать, что копия не всегда доступна и понятна незрячему человеку. Произведение должно пройти некоторый процесс «обработки», прежде чем стать тактильной моделью. Например, мягкие предметы не держат форму — человек может сжать его и не понять, какой он формы. Также может быть такое, что сама работа слишком маленькая для тактильного осмотра или, наоборот, слишком большая, или у нее много деталей. Копирование этих произведений не гарантирует, что тактильный осмотр будет понятен для незрячего человека.
Дмитрий Никитин: Я бы здесь еще хотел дополнить, что, если мы признаем оригинал объектом авторского права, то, конечно же, и сама тактильная модель будет своего рода объектом авторского права. Потому что не зависимо от того, кто ее создавал, художник или третье лицо, все равно он внес творческий вклад в ее создание, даже при том, что он пытался воспроизвести оригинал. У оригинала и копии может быть разная ценность, но тем не менее я бы исходил из того, что это два объекта авторского права.
Ольга Шу: Кажется, мы можем говорить о копии, если речь идет о трехмерных вещах, когда мы точно воспроизводим размер, вес и так далее, но когда мы говорим о картинах, графике, тактильные модели к которым представляют собой скульптурный рельеф, то речь идет уже о реплике — не копии.
Дмитрий Никитин: С этим можно согласиться. Именно поэтому я и сказал, что непосредственно мастер, который создает эту модель, используя свою технику, он тоже вносит свой творческий вклад в создание определенного объекта для слепых и слабовидящих.
Маша Щекочихина: Хотела вернуться снова к ситуации, когда художник создает и оригинальное произведение, и тактильную копию к нему. Можем ли мы заключить с художником один договор, в котором мы прописываем, что художник передает произведение искусства, и другой договор, в котором пишем, что передается тактильная модель. Можем ли с помощью двух договоров разделить искусство и не-искусство?
Дмитрий Никитин: Наличие договора создает определенные зафиксированные условия и обязательства. В практике Музея «Гараж» одним из основных способов создания тактильных моделей является получение права на воспроизведение художественного объекта в форме тактильной модели.
Галя Новоторцева: Мы уже начали говорить про пункт 2 статьи 1274 Гражданского кодекса. Когда я его первый раз прочитала, у меня возникло ощущение, что этот пункт касается исключительно текстов, но потом стало казаться, что речь идет о любом виде интеллектуальной собственности.
Дмитрий Никитин: Здесь нужно исходить из буквального толкования содержания данного пункта. В пункте сказано: «создание экземпляров правомерно обнародованного произведения [то есть произведения, выпущенного в свет с согласия автора], предназначенных исключительно для использования слепыми, слабовидящими и лицами с иными ограниченными способностями воспринимать печатную информацию, рельефно-точечным шрифтом и другими специальными способами, доступными для слепых, слабовидящих и лиц с иными ограниченными способностями воспринимать печатную информацию, а также воспроизведение, распространение и импорт таких экземпляров без цели извлечения прибыли, допускаются без согласия автора или иного обладателя исключительного права и без выплаты ему вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования». Мне кажется, что здесь речь идет именно об информации, представленной в текстовом виде.
Галя Новоторцева: Мне кажется, что этот закон также распространяется и на другие виды адаптации. Читаем: «рельефно-точечным шрифтом и другими специальными способами, доступными для слепых».
Ольга Шу: Несмотря на это, перед тем как приступить к созданию тактильной модели мы просим у музеев получить письменное согласие автора на создание тактильной модели к его произведению.
Галя Новоторцева: Исходя из пункта 2 статьи 1274 Гражданского кодекса согласия не нужно, поскольку это адаптация «другими специальными способами, доступными для слепых».
Ольга Шу: В студии мы создаем производное от оригинальной работы, являющейся объектом авторского права. Полагаю, что в любом случае в работе с объектом авторского права необходимо разрешение.
Дмитрий Никитин: Я соглашусь с таким подходом. Если создается некоторое производное, даже в переработанном виде, то это все равно является одним из способов использования произведения, а любое использование произведения возможно только с согласия автора или правообладателя. В этом случае, я считаю правильным, когда у художника или лица, представляющего его интересы, запрашивается согласие на воспроизведение художественного объекта в формате тактильной модели или в какой-то иной форме.
Галя Новоторцева: В пункте 3 того же приказа написано: «Допускаются без согласия автора или иного правообладателя и без выплаты вознаграждения тифлокомментирование, снабжение произведения сурдопереводом* в целях облегчения восприятия произведения лицами с ограниченными физическими возможностями».
Ольга Шу: Я так понимаю, что тифлокомментирование не является переработкой произведения, это является комментарием.
Дмитрий Никитин: Речь идет об изъятии из авторского права в пользу определенной группы лиц. Именно поэтому это не касается, например, субтитров к фильмам на иностранном языке.
Галя Новоторцева: А если мы создаем субтитры на русском языке для русскоязычного фильма в качестве адаптации для глухих и слабослышащих?
Дмитрий Никитин: В законе речь идет только о тифлокомментировании и «сурдопереводе»* — других способов воспроизведения не предусмотрено. Да, субтитры могут быть использованы в качестве инструмента адаптации или обеспечения доступности, но, поскольку они не указаны в законе, то без согласия правообладателя и выплаты вознаграждения снабжение произведения субтитрами не будет считаться правомерным.
Галя Новоторцева: Поняла. Я бы хотела вернуться к предыдущему пункту о необходимости сопровождения экспозиционного пространства тактильными моделями. Если музей в соответствии с приказами Министерства культуры отправляет художнику запрос на согласие для создания тактильных моделей, а художник отказывает в производстве, что делать в такой ситуации?
Дмитрий Никитин: Я думаю, что прежде всего к художнику необходимо обращаться не как с личной инициативой музея, а с запросом на исполнение нормативно-правового акта, который регулирует инклюзивную деятельность, на то, что предписывает вышестоящий орган исполнительной власти.
Галя Новоторцева: У меня остались вопросы, связанные со сроком действия исключительных прав.
Дмитрий Никитин: По общему праву исключительное право на произведение действует в течение всей жизни автора и 70 лет с даты его смерти. Этот срок начинает исчисляться на следующий год с года смерти автора. Для произведений, созданных в соавторстве, действуют те же сроки. Они применяются к автору, пережившему всех соавторов. Срок охраны будет действовать до тех пор, пока не умрет последний из соавторов, соответственно, после этого начинает исчисляться 70 лет, и после того, как этот срок заканчивается, произведение переходит в общественное достояние и уже может свободно использоваться. В течение 70 лет после смерти автора исключительными правами может владеть лицо, которому они отошли по наследству.
Галя Новоторцева: Получается, что спустя 70 лет любой человек имеет право использовать это произведение в своих целях?
Дмитрий Никитин: Да, например создавать копии и тактильные модели, публиковать литературные произведения и т. д.
Галя Новоторцева: Даже если оригинал находится в частной коллекции или в собрании музея?
Дмитрий Никитин: Да. Возможно только в случае, если вы захотите снять дубликат с оригинала, то необходимо будет договориться о предоставлении доступа к оригиналу. Произведение, перешедшее в общественное достояние, может быть использовано в любых целях, даже в коммерческих, и каким угодно способом.
Галя Новоторцева: Спасибо. У меня последний вопрос. Даже в этой беседе мы увидели, что законы и приказы, о которых шла речь, требуют дополнения. Каким образом я как гражданин Российской Федерации могу предложить внести изменения в законодательную базу?
Дмитрий Никитин: Прежде всего нужно понимать, о каком именно документе идет речь. Как мы обсудили, есть законодательный уровень, а есть уровень подзаконных актов: постановления правительства, приказы министерств и т. д. В зависимости от того, в какой закон требуется внести изменения, следует обращаться в профильные ведомства. Если вы хотите внести изменения в документы, регулирующие деятельность музеев, то необходимо подготовить обращение в Министерство культуры. Если речь идет о законодательных актах, то стоит обратиться в профильный комитет Государственной думы. Действительно важно, чтобы не государственные органы единолично принимали законы, но слышали запрос общества на внесение изменений в той или иной области. Область поддержки людей с инвалидностью в настоящее время нуждается в дополнительном правовом регулировании, поскольку некоторые нормы уже не соответствуют действительности.
Галя Новоторцева: Большое спасибо!
Михаил Шу: Да, полезная беседа получилась.
*Музей «Гараж» использует термин «перевод на жестовый язык»