Подкаст «Диалог с подростком». Выпуск 2. Делегируй!
Подкаст «Диалог с подростком» — проект Музея современного искусства «Гараж». Подкаст ведут сотрудницы Музея Маша Щекочихина и Марина Романова.
Подкаст «Диалог с подростком» — проект Музея современного искусства «Гараж». Подкаст ведут сотрудницы Музея Маша Щекочихина и Марина Романова. Вместе с подростками, родителями, педагогами и психологами ведущие рассуждают о том, как выстраивать диалог с подростком, как быть бережными и внимательными, как проектировать подростковые программы и говорить на такие сложные темы, как здоровье, взросление и сексуальность. Во втором выпуске ведущие и гости обсуждают, как можно создавать просветительские проекты для подростков, делегируя большую часть ответственности за проект самим подросткам, и разбирают плюсы и минусы подобного формата взаимодействия.
Гости выпуска
Дима Андреев — проектировщик, куратор социокультурных проектов, подростковый тьютор.
Елизавета Токарева — руководитель региональных проектов Благотворительного фонда «Дети+».
Карина — участница проекта «Голос молодежи» Благотворительного фонда «Дети+» (имя гостьи изменено по ее просьбе).
Алина Жекамухова — сотрудница отдела инклюзивных программ Музея современного искусства «Гараж», волонтерка интеграционных проектов для детей с ментальными особенностями.
Маша Щекочихина: Этот выпуск мы начнем с обсуждения проекта «Ленина, 21». Для этого мы пригласили его сооснователя Диму Андреева. Дима, привет!
Дима Андреев: Всем привет! Меня зовут Дима Андреев. Я живу в Москве, но родился в маленьком городе Данилов в Ярославской области. Сейчас я делаю различные социокультурные проекты в Данилове, в частности восстанавливаю дом по адресу: Ленина, 21. Однако это не просто дом, но некое сообщество подростков, взрослых, жителей и не-жителей города. Проект начинался в 2017 году с попытки привлечь подростков и молодых людей к творческим проектам с архитекторами и фотографами. Мы создавали путеводитель по городу, делали граффити. Сообщество развивалось и хотело творить, поэтому вскоре был придуман вот такой проект — дом, в котором мы все можем делать то, что мы хотим. Мы вместе стали делать ремонт. У меня, как у взрослого человека, были какие-то рамки: нужны свет, газ, вода, чтобы начать приглашать гостей. У ребят рамка оказалась шире: они стали использовать дом сразу после появления света и уборки мусора. Они провели свое первое мероприятие — антивыпускной, на который пригласили друзей и школьных учителей, которые были с ними дружны. Дальше стали приезжать гости. Сейчас мы представляем, что в доме будут хостел, галерея, библиотека. Недавно с помощью Фонда «Внимание», который занимается реставрацией архитектурных сооружений, мы отреставрировали помещение — одну из купеческих комнат в нашем доме. В ней мы и планируем в ближайшем будущем открыть библиотеку, в которой будут книги по искусству, архитектуре, реставрации и фотографии.
Маша Щекочихина: Мне кажется, мне надо срочно съездить к вам!
Дима Андреев: Книжные шкафы уже собрали, остались нюансы с полом. Все установим, разложим— и можно приезжать!
Маша Щекочихина: Я не уточнила, в каком году был приобретен дом.
Дима Андреев: Дом был приобретен в 2019 году. За три года он из заброшенного дома и уже снесенного в умах многих людей стал местом, куда приходят для проведения досуга. Так что у проекта есть еще одна функция: сохранить наследие города и его архитектуры. В прошлом году дом был нанесен на карту города как четвертое место культуры: есть Дом культуры, есть художественная галерея, есть краеведческий музей, и теперь есть гражданский Дом культуры, расположенный по адресу: Ленина, 21. Получается, что не так много ресурсов нужно потратить в отношении физической силы, финансовых вложений, если объединиться всеми горожанами, чтобы сделать подобный проект. Мы специально не объявляли общероссийский сбор финансов на проект, чтобы показать, что мы все, объединившись даже небольшой группой, можем сделать подобное в своем городе. Я считаю, что у нас получилось, и дом зажил! Сейчас в нем многое происходит, и можно многое придумать: хочешь открыть ресторан — открывай ресторан, хочешь провести концерт — проводи, хочешь устроить квартирник — устраивай, хочешь отметить день рождения — отмечай. Мы работаем под запросы. Буквально неделю назад был концерт, который мы организовывали по просьбе человека, который провел детство в Данилове. Его прабабушка, бабушка и мама жили в нашем доме. Еще одна функция нашего проекта: мы общаемся с теми, кто когда-то жил в нашем доме, создавая при этом альтернативное сообщество. Под нашими постами в социальных сетях бывшие соседи находят друг друга. У нас в марте 2022 года — месяц находок. Недавно мы опубликовали информацию о том, что мы взяли интервью у последней купеческой семьи в нашем доме — тут же нашлись несколько родственников. А подростки, которые были костяком, сейчас выросли и делают свои кураторские проекты.
Маша Щекочихина: А новые люди привлекаются к развитию дома?
Дима Андреев: Привлекаются. Это участники, которым сейчас 14–15 лет. Они не занимались ремонтом дома сразу после покупки, но у них есть свои проекты в доме, например, у нас есть договоренность о музыкальных мероприятиях. Осенью у нас было открытие дома для дискотеки. Идею предложили четыре девушки-подростка. Они самостоятельно организовали вечеринку. Однако у такого сотрудничества есть различные проблемы. Мы столкнулись с тем, что вновь прибывшие подростки по-другому реагируют на правила: они могут не выполнять какие-то правила, которые установлены в доме. Те ребята, с которыми мы начинали развивать дом, правилами не пренебрегают.
Маша Щекочихина: Дима, я хотела бы задать вопрос об образовании. Этот выпуск о просветительских проектах, но мы обсуждаем дом, газ, свет, рестораны, библиотеки. Возможно, мы сами себе надумали, что проект «Ленина, 21» можно позиционировать как просветительский проект. Хотелось бы спросить у тебя, как тебе кажется, можно ли говорить об этом проекте как просветительском?
Дима Андреев: Конечно можно, и он таким является! Полагаю, мы не должны говорить о просветительстве и об образовании исключительно в предметной сфере. Просветительство — это еще и коммуникационные навыки, и отношение к людям, которые имеют другое мнение, например. Школа во многом формирует навыки выучивать материал и далее его воспроизводить на ОГЭ и ЕГЭ. Мы же говорим о том, что помимо этого материала вам еще может пригодиться, например, навык принимать гостей в доме, не только в доме, но и в городе. Помимо этого, работа над развитием дома подразумевает написание текстов и статей, создание иллюстраций, ведение социальных сетей. Это позволяет нам говорить о том, что все же участники проекта «Ленина, 21» постоянно учатся. И мы понимаем, что в современном мире обучение продолжительное и не ограничено образовательными учреждениями. Я рад, что ребята этой возможностью — перманентно обучаться различным навыкам — пользуются.
Маша Щекочихина: Из твоего рассказа о проекте создается впечатление, что это во многом горизонтальный проект. Есть ли у проекта наставники или лидеры? Их несколько или один человек? Кто занимается стратегическим планированием? Как вы оцениваете успешность проекта?
Дима Андреев: В этом есть проблема и некоторая неразрешенность. Действительно, проект довольно органичный, не хотелось бы никого заставлять что-либо делать и выстраивать вертикали. Однако возникают моменты, когда приходится брать на себя роль стратега. Например, я отвечаю за реставрацию дома. Культурная же программа ситуативна и стихийна. Но, конечно, есть организационные вопросы. Когда мы говорим об управлении домом и полной ответственности подростков за дом, тут возникают сложности с делегированием ответственности. Во-первых, даже недавние подростки, молодые люди старше 18 лет, не имеют опыта управления домом. Во-вторых, дружеские отношения иногда мешают соблюдению правил, например, друзья не всегда готовы убирать друг за другом мусор и могут долго спорить о том, кто должен это сделать, пока мусор так и будет лежать. Еще одной сложностью подобных горизонтальных проектов является привязанность. Случается, что человек перестает проводить границу между своей жизнью и проектом, однако важно не забывать, что ответственность, которую человек на себя берет, должна быть ему по силам. Если ответственность непосильна, то она в конечном итоге начинает давить, и то, что человек когда-то любил, он начинает ненавидеть.
Маша Щекочихина: Дима, спасибо большое за такой какой-то мудрый совет! Мне кажется, что делать проекты, связанные с вовлечением и постоянным поддержанием коммуникации и диалога — это, наверное, самая сложная работа, потому что ты должен всегда давать адекватную ответную реакцию, должен поддерживать, быть бережным и заботливым к человеку, с которым ты выстраиваешь диалог. Действительно, это сложно, особенно если проект объединяет много людей.
Дима Андреев: Да, нужно понимать, что для того, чтобы подобные проекты получились правдивыми, успешными и интересными, необходимо полностью им отдаваться. Сейчас я уже не готов погружаться в проект так, как я это когда-то делал, поскольку ресурсов для этого у меня меньше. Зато сейчас я могу поделиться с другими людьми своим опытом.
Елизавета Токарева: Всем привет! Меня зовут Лиза, я психолог и руководитель региональных проектов Благотворительного фонда «Дети+».
Карина: Всем привет! Меня зовут Карина, я волонтер фонда «Дети+» и участница молодежного движения «Голос молодежи».
Елизавета Токарева: Благотворительный фонд «Дети+» был создан в 2015 году и направлен на поддержку детей и подростков с социально значимыми заболеваниями. Мы оказываем системную помощь в социальной адаптации и интеграции детям и подросткам, рожденным с ВИЧ-инфекцией, а также их родителям. В этом году мы открыли новый проект «Голос молодежи». Задачей проекта было привлечение молодого поколения в развитие проектов фонда, освещающих проблему эпидемии ВИЧ в нашей стране.
Маша Щекочихина: Расскажите, пожалуйста, больше о проекте «Голос молодежи». Когда он появился, кто в нем задействован, как он функционирует?
Елизавета Токарева: Проект «Голос молодежи» появился в январе 2022 года. Мы подумали о том, что важно привлекать молодых людей, рожденных с ВИЧ, чтобы делиться с подростками и детьми необходимой информацией о ВИЧ, а также проводить досуговые мероприятия, которые могли бы объединить подростков в сообщество и стать основой для долгосрочного взаимодействия ребят. Вторая цель: просвещение широкой аудитории и борьба со стигматизацией и дискриминацией. Эту задачу мы будем решать через просвещение учителей и создание просветительских видеороликов. Мы исходим из того, что ВИЧ не определяет жизнь человека — она состоит из множества других аспектов. В этом и цель просветительской работы: рассказать от первого лица, что жизненный опыт человека, живущего с ВИЧ, не ограничивается ВИЧ-инфекцией. Проект объединил в себе старших подростков от 18 до 23 лет. Далее я прошу Карину рассказать, почему ты согласилась, когда я предложила тебе принять участие в этом проекте.
Карина: Я разделяю просветительские ценности проекта, также полагаю, что если мой опыт может помочь кому-либо, то им следует поделиться. Поэтому я даже не задумываясь согласилась принять участие в проекте. К тому же мне показалось важным, что проект ставит перед собой задачу говорить о ВИЧ на современном языке: подкасты, видео, социальные сети, в которых общается большинство людей.
Маша Щекочихина: Правильно ли я понимаю структуру проекта «Голос молодежи»: лидерами проекта являются сотрудники фонда «Дети+», однако существует тенденция передачи дел молодым людям — участникам проекта?
Карина: Да, это правда. Я считаю, что, когда проект только зарождается, необходима поддержка более опытных людей. Сейчас фонд помогает реализовывать наши планы и желания, но предполагается, что в дальнейшем мы самостоятельно будем развивать проект.
Елизавета Токарева: Я бы хотела добавить несколько слов о специфике проекта. У нас есть движение «Равный равному», связанное с ВИЧ-активизмом. ВИЧ-активистская деятельность отличается тем, что активист посвящает большую часть своей жизни данной теме и намеренно подчеркивает статус. Позиция фонда, повторюсь, состоит в том, что ВИЧ-статус — это часть жизни, но не ее основа. Поэтому на данный момент проект «Голос молодежи» не ставит цели раскрытия лиц участников, что отличает его от ВИЧ-активистской деятельности. Такой подход также влияет на структуру проекта: есть сотрудники фонда, а есть волонтеры — участники проекта, которые по мере своих возможностей участвуют в просветительской деятельности и освещают вопросы, которые, на их взгляд, не были в должной мере освещены в их подростковом возрасте.
Маша Щекочихина: Интересно получается: этот проект работает как просветительский в нескольких направлениях. Во-первых, это просветительская работа в отношении молодых людей, у которых не было опыта проектной работы, а во-вторых — это просвещение в отношении тех, кто ничего не знает о ВИЧ-инфекции, и у этого человека появляется возможность узнать о том, как позаботиться о своем здоровье. Я также разделяю идею о том, что ВИЧ-инфекция не является основанием личности человека. В нашем подкасте, когда мы говорим про подростков, мы пытаемся в том числе отметить, что возраст — период с 12 по 18 лет — не является основой человека. В принципе в своей работе мы говорим о разнообразии и отмечаем, что инвалидность не для всех людей является основанием личности. Думаю, суммируя сказанное, эту позицию можно выразить следующим образом: человек сочетает в себе множество интересов, особенностей, у каждого человека свой уникальный, индивидуальный опыт, и все составляющие этого опыта так или иначе формируют личность; человек же сам вправе выбирать, какая из частей его опыта является для него основополагающей. Вот если мы говорим, например, о ВИЧ-активистах, мы понимаем, что для них обладание статусом важно и является частью той активистско-просветительской деятельности, которую они ведут. Но есть люди, живущие с ВИЧ, для которых статус не является основанием для их личности, и они, например, хотят развиваться как искусствоведы или писатели.
Елизавета Токарева: Думаю, что Карина подтвердит, что в рамках проекта «Голос молодежи» участники проекта как раз и рассказывают подросткам и детям, узнавшим о своем ВИЧ-статусе, что вирус не вытесняет из их жизней другие вещи: отношения с друзьями, с партнером, учебу и так далее.
Маша Щекочихина: Карина, не могла бы ты, пожалуйста, рассказать, как устроены встречи с младшими подростками?
Карина: Основное для нас — это дать базовую информацию о ВИЧ. В Интернете довольно много данных, не подкрепленных наукой, поэтому мы стараемся дать научно доказанную информацию. Также мы поддерживаем подростков своим личным опытом. Я говорю: «У меня ВИЧ, но у меня все хорошо и у тебя тоже все будет хорошо!». Такой диалог помогает.
Маша Щекочихина: Я хотела бы прояснить, вы общаетесь только с детьми и подростками с ВИЧ-статусом или не только?
Елизавета Токарева: В основном мы общаемся с детьми с ВИЧ, но которые еще не знают о своем статусе или узнали о нем недавно. На данный момент в общественные учреждения и школы мы не ходим.
Маша Щекочихина: А есть ли это в планах?
Елизавета Токарева: Есть идея заняться просвещением педагогов. В прошлом году мы совместно с Министерством просвещения проводили всероссийский опрос учителей, и 20% педагогов сказали, что считают необходимым, чтобы дети, живущие с ВИЧ, обучались в отдельном образовательном учреждении. Однако важно отметить, что при этом более 90% учителей сказали, что поддержали бы ребенка, узнав о его ВИЧ-статусе. Тем не менее, мы видим, что проблема принятия обществом людей, живущих с ВИЧ, есть, поэтому и был создан проект «Голос молодежи», в том числе для того, чтобы изменить отношение учителей к обучающимся с ВИЧ.
Маша Щекочихина: У меня последний вопрос насчет необходимости работать с подростками и с детьми в ситуации эпидемии ВИЧ в стране. В начале этого выпуска мы рассказываем о том, что, когда мы начали заниматься исследованием ВИЧ-эпидемии в стране как социокультурного феномена, мы поняли, что нас должны интересовать вопросы взаимоотношений людей в семье, отношения учителей с учениками и в целом воспитание. Как вы считаете, важно ли говорить о ВИЧ-инфекции и, шире, о здоровье с подростками и молодыми людьми? Может ли это повлиять на темпы передачи ВИЧ-инфекции?
Елизавета Токарева: Да, конечно. Разумеется, очень важно проводить комплексную работу с подростками. Мне бы хотелось обратиться к родителям подростков и попросить их поговорить с детьми на такие важные темы, как ВИЧ-инфекция и заболевания, передаваемые половым путем. Важно, что только вы знаете все особенности вашего ребенка и то, как с ним можно поговорить на сложные темы — ни один учитель или воспитатель не знает подход к вашему ребенку и не знает уровень его информированности и психологической готовности.
Карина: Я бы хотела обратиться к молодым слушателям подкаста и попросить их не бояться обращаться за помощью. Если вам важно что-то обсудить, обязательно обсуждайте — всегда найдутся люди, которые вас поддержат.
Алина Жекамухова: Всем привет! Меня зовут Алина Жекамухова. Я работаю в Музее современного искусства «Гараж». Я занимаюсь программами для посетителей с ментальными особенностями, кроме этого, последние 5–6 лет я являюсь волонтером в различных проектах по адаптации людей с ментальными особенностями.
Марина Романова: Алина, расскажи, пожалуйста, о проектах — в которых ты сама принимала участие либо о которых ты просто знаешь, — отличающихся горизонтальным устройством и равноправным положением взрослых и подростков.
Алина Жекамухова: В первую очередь важно сказать, что все проекты, в которых я принимаю участие как волонтер, связаны с одним сообществом — людей с ментальными особенностями и их родителей. Внутри сообщества все друг друга знают, информация быстро распространяется, все подтягивают друг друга в разные проекты. Моя задача как волонтера заключается в том, чтобы привлекать людей с ментальной инвалидностью к деятельности, на основе которой можно учиться принимать решения, в основном бытовые решения. Мы начинаем с того, что учимся готовить суп, резать морковь, ходить в магазин, а дальше занимаемся более сложными вещами в зависимости от возможностей каждого.
Марина Романова: Расскажи, пожалуйста, об этих бытовых ситуациях. Какие проекты занимаются этим? Сколько они длятся? Сколько в них участников?
Алина Жекамухова: Например, есть проект социально-бытовой адаптации «Мастера и Маргарита», который занимается именно поддержкой развития бытовых навыков. Туда приходят разные молодые люди: и подростки, и взрослые. Они учатся совершенно различным навыкам: для кого-то актуально научиться варить суп, а для кого-то актуально научиться ходить на работу. И вот так мы и оказываемся в ситуациях, когда собираемся за одним столом и режем овощи на суп. Общим местом для подобных проектов является гибкость и неоднородность программы. В первую очередь мы узнаем, что необходимо тому или иному человеку, и предлагаем ему подходящий вид деятельности. Обычно получается следующим образом: кто-то моет овощи, кто-то руководит процессом, кто-то поет песню, пока мы все сидим за одним столом.
Марина Романова: Не могла бы ты, пожалуйста, раскрыть понятие «ментальные особенности» и рассказать больше про участников проекта?
Алина Жекамухова: Когда мы говорим про людей с ментальными особенностями, в первую очередь мы отмечаем, что это люди, очень непохожие друг на друга, что в целом относится ко всем людям. Если речь идет про подростков с ментальными особенностями, то может иметься в виду как человек, которому 14 лет, так и человек, которому 21 год. Это связано с тем, что для людей разного возраста могут быть актуальны одинаковые проблемы. Мы не опираемся на возрастные границы — они размыты, поэтому с каждым человеком мы проводим индивидуальную «настройку», в ходе которой понимаем, что важно тому или иному участнику проекта в данный момент.
Марина Романова: Но при этом еще, как ты заметила, вы взаимодействуете не только с подростками, но и с родителями, которые зачастую всегда находятся рядом.
Алина Жекамухова: Мы все же стараемся не включать в деятельность проектов родителей. Действительно, люди с ментальными особенностями зависимы от других людей: семьи, педагогов, психологов, братьев, сестер… Однако нашей задачей как раз является «отделить» человека от всех внешних зависимостей и определить границы его самостоятельности. Все проекты, в которых я участвую, выглядят следующим образом: в основном родители приводят своего ребенка к нам, а сами уходят. В таких условиях подросток имеет возможность самостоятельно принимать решения, поскольку родитель не перехватывает у него ответственность за принятие этих решений.
Марина Романова: Думаю, это общее место для любых образовательных проектов. Например, когда мы в Музее проводим медиации для школьных групп и задаем школьникам вопросы, иногда учителя лишают учеников возможности поделиться своим мнением и отвечают за всех. Мы в таком случае вежливо просим учителей все же воздержаться от ответов и дать возможность детям и подросткам поучаствовать в той деятельности, которую мы предлагаем. Я также хотела бы попросить тебя назвать еще несколько проектов в России или за рубежом, которые специализируются на работе с подростками и молодыми людьми с ментальной инвалидностью. Я пока вспомнила только проект «Антон тут рядом». Поделись, пожалуйста, за кем следить и куда можно обращаться родителям?
Алина Жекамухова: Думаю, что «за кем следить» и «куда обращаться, если ты родитель» — две разные рекомендации. Например, если вам хочется в целом узнать о проектах, которые специализируются на бытовой адаптации и абилитации, то вам точно стоит подписаться на социальные сети фонда «Антон тут рядом». Организаторы проекта ищут новые форматы разговора на тему ментальной инвалидности, уходя от медикализации в описании своей работы как создания пространства, в котором можно учиться разному и классно проводить время вместе: лепить, готовить, шить, рисовать и прочее. В Музее «Гараж» мы тоже выступаем с такой же позиции: мы не ставим перед собой задачи подготовить кого-то к сдаче экзамена. В рамках музейных программ мы больше обращаемся к личным характеристикам. Если человек не поддерживает зрительный контакт или смолтоки, но зато 3 часа подряд рассказывает про станцию метро Кропоткинская, то мы точно найдем, о чем поговорить. Но если вы родитель и вы думаете о том, что вам необходимо обратиться к врачу и другим специалистам для постановки или уточнения диагноза, то в первую очередь необходимо обращаться в диагностические центры. Например, есть Центры лечебной педагогики в Москве, в Пскове. Они помогают разобраться с тем, что делать после постановки диагноза.
Марина Романова: Я знаю, что ты ходишь в походы с друзьями, среди которых есть подростки с ментальной инвалидностью. Можешь, пожалуйста, рассказать про ваши походы? На сколько дней вы ходите? В каком составе? Что вы в походах делаете?
Алина Жекамухова: Хочу отметить, что речь сейчас пойдет уже не об образовательных проектах, но о том, как мы с друзьями собираемся вместе в походы просто потому, что мы любим ходить в походы. Если это дальний поход с перелетом или поездкой на поезде, то ходим на неделю — десять дней, если выбираемся в лес Московской области или в близлежащие области, то можно и на две недели выбраться. Мы ездим очень разнородной группой людей разного возраста, с инвалидностью и без. Вместе мы устраиваем быт и учимся делегировать ответственность друг другу. Я замечаю, что в критических условиях, когда идет дождь и срочно надо поставить лагерь, то распределение ответственности становится очень живым процессом: кто-то успокаивает плачущего из-за промокших сапог ребенка, кто-то рубит дрова. В таких ситуациях важно только то, что ты умеешь.
Марина Романова: Есть разница в том, какими вы начинаете поход и какими вы становитесь ближе к концу?
Алина Жекамухова: Конечно! Все происходит по книжкам по групповой динамике. В моем кругу очень много людей, которые занимаются психологией, педагогикой, и мы, например, используем различные термины для объяснения изменений в группе. Есть, например, такое понятие, как «экватор», и мы всегда точно чувствуем, когда и у кого случился «экватор».
Марина Романова: Что это значит?
Алина Жекамухова: Экватор — это пик, когда все связи и все системы, которые вы настроили в начале похода, внезапно ломаются. В этот момент все вокруг начинает тебя бесить. Ты думаешь: «Вот бы мне скорее домой, в кроватку, в горяченький душ!» Обычно это происходит в середине какого-либо действия. Если у нас поход длиною в семь дней, то экватор случается на третий-четвертый день.
Марина Романова: А на седьмой день что чувствуете?
Алина Жекамухова: Опять же, по книгам по групповой динамике: на седьмой день все чувствуют благодать. Бытовой комфорт, который у тебя есть, тебя греет, и ты перестаешь тосковать по домашнему комфорту. Ты думаешь: «Как же мы теперь расстанемся? Мы же целых семь дней были вместе, бегали по болотам туда-сюда». Седьмой день — это хороший день.
Марина Романова: А к вам можно присоединиться или вы закрытое сообщество?
Алина Жекамухова: Мы ходим с друзьями, так что давайте дружить!
Марина Романова: Я хотела бы задать один из последних вопросов: помимо умения делегировать ответственность, какие, как тебе кажется, важные навыки необходимо развивать в подростках в рамках подобных проектов?
Алина Жекамухова: Обращаю внимание на формулировку «развивать навыки у подростка» — я замечаю в ней вертикаль. Мне кажется, что развитие человека — это органический процесс. Поэтому так важен диалог, в процессе которого ты спрашиваешь у собеседника, в данном случае у подростка, чего ему хотелось бы. В педагогической работе мы исходим из запроса самого человека, например, спрашиваем, что бы он хотел получить в процессе поездки или мероприятия, на которые мы его приглашаем. Думаю, что привлечение человека на этапе планирования оказывается более продуктивным для процесса обучения и развития, чем попытки просто чему-либо научить.
Маша Щекочихина: Интересно, что запланированный разговор о делегировании ответственности перетек в обсуждение безопасных пространств, в которых подросток имеет возможность самостоятельно принимать решения, раскрываться и творить.
Марина Романова: Здорово, что в этом выпуске были очень разные гости и мы говорили про очень разные темы: про эпидемию ВИЧ, про то, как учиться резать морковку в суп, но разговор все равно получился целостный, поскольку мы говорили о тех проектах и пространствах, в которых человек получает возможность чувствовать себя на равных с другими людьми, в данном случае подростки — на равных со взрослыми. У меня тоже был такой опыт. Когда я училась в школе, к сожалению, ко мне учителя относились именно как к школьнице, которая должна делать домашние задания, правильно отвечать на вопросы и следовать установленным правилам. В таких условиях я не чувствовала себя личностью. Но я занималась в студии, где мы шили одежду. Когда я решила начать там заниматься, у меня не было ожиданий, что программа будет отличаться от школьной, однако я встретила в студии невероятных педагогов. В какой-то момент почувствовала, что у меня есть право и возможность что-то сшить, а ответной реакцией на это будет не оценка моих умений, но скорее моей фантазии и творческой задумки. Я поняла, что ко мне относятся как ко взрослому человеку. Был ли у тебя такой опыт, Маша?
Маша Щекочихина: В первую очередь мне хотелось бы отметить, что-то, что ты сейчас описываешь, связано с эйджизмом, то есть представлением о том, как должен вести себя человек и какими особенностями и характеристиками он должен обладать в зависимости от его возраста. Я все еще сталкиваюсь с эйджизмом. Мне 24 года, и в «Гараже» я делаю очень разные программы. Например, был образовательный курс, где я была методисткой и читала лекции, а еще задавала домашние задания и проверяла их. На курсе были студенты старше меня, но на протяжении курса с эйджизмом я не сталкивалась. Однако на выпускном была следующая ситуация: я разговаривала с коллегами — дискриминации на основании возраста не было, но потом я поделилась историей из своего обучения в магистратуре, и меня спросили про мой возраст. После чего разговор действительно поменялся. И я здесь хотела бы отметить, что стереотипы и предубеждения в отношении возраста точно существуют, и они мешают вести здоровую коммуникацию друг с другом. Именно поэтому, полагаю, важно при диалоге с подростком перестать мыслить стереотипами об этом возрасте и все же относиться к человеку как к человеку в первую очередь: обращать внимание на его интересы, на его опыт, задавать ему вопросы, спрашивать, как ему было бы комфортно вести коммуникацию. И вот только тогда коммуникация будет успешной.
Марина Романова: Бережное отношение к любому человеку — это залог успешной коммуникации.
Маша Щекочихина: Согласна.