Модели культурного потребления сообщества глухих
Никита Большаков — социолог, преподаватель НИУ ВШЭ
Глухота, являясь одновременно медицинским, социальным и культурным феноменом, оказывает влияние на различные области жизни глухих и слабослышащих, в том числе на культурную и досуговую сферу. То, в какие музеи ходят глухие и слабослышащие люди, какие жанры кино предпочитают или какими мероприятиями интересуются, может значительно отличаться от практик, установок и предпочтений слышащих. В то же время рассмотрение глухих и слабослышащих как единой совокупности может оказаться ошибочным.
Согласно социологу Пьеру Бурдье, все культурные практики и предпочтения в литературе, живописи или музыке тесно связаны, во-первых, с уровнем образования, а во-вторых, с социальным происхождением (Bourdieu, 1984. 9). Поэтому владеющий жестовым языком слабослышащий из глухой семьи, обучавшийся в специализированном интернате, может воспринимать культуру совсем иначе, нежели глухой, выросший в слышащей семье и закончивший школу, в которой учились только слышащие. В данном случае под «иначе» подразумевается, что формы культурного потребления глухих и слабослышащих неоднородны и могут быть разложены на несколько устойчивых моделей, выявляемых на основе их включенности в общую культуру или специфическую культуру глухих. Каждая из моделей предполагает наличие специфического жизненного опыта и факторов, которые определяют формирование этого жизненного опыта. Именно гипотеза о наличии нескольких устойчивых моделей культурного потребления положена в основу данной статьи.
Понятие культурного потребления включает в себя помимо непосредственно практик мотивацию и вкусы индивидов (Katz-Gerro, 2004. 14), которые, группируясь в определенных комбинациях, образуют паттерны культурного потребления. Таким образом, важно понимать не только что именно потребляет тот или иной индивид, но и как он это делает. Культурные практики — это действия, направленные на включение индивида в более широкий культурный контекст. Важной особенностью сообщества глухих и слабослышащих является то, что под культурным контекстом может подразумеваться как включение индивидов в доминирующую культуру большинства (слышащих), так и ориентация на специфическую культуру Глухих, в рамках которой происходит усвоение определенных культурных кодов. Поэтому помимо общедоступных практик необходимо изучать специфические, такие как посещение Театра мимики и жеста, концертов жестовой песни, выставки глухих художников и т. д. При построении моделей культурного потребления учтен уровень индивидуальной установки человека на культуру Глухих, которая обычно рассматривается достаточно широко — как набор определенных социальных убеждений, паттернов поведения, художественных и литературных традиций, общность истории, ценностей, институтов сообщества. В ходе анализа было выявлено три однородных паттерна культурного потребления людей с нарушениями слуха.
Паттерн культурной инклюзии.
Данный паттерн распространен среди людей с низкой установкой на культуру глухих и преобладающей коммуникационной, познавательной и рекреационной мотивацией. Характерны частое посещение кинотеатров, музеев (в том числе с экскурсиями на жестовом языке), спектаклей не на жестовом языке (в рамках театральных фестивалей и т. п.) и различных концертов, а также экскурсий в различных музеях, в том числе сопровождаемых переводом на жестовый язык. Данная модель потребления культуры предполагает максимальную готовность человека к инклюзии. Социализация, а также накопление опыта, необходимого для жизни в обществе, происходили, как правило, в инклюзивной среде слышащих родителей с высоким уровнем образования и/или в общеобразовательной школе. К моменту вступления в самостоятельную жизнь такие глухие имеют высокий уровень культурного капитала.
К данной группе чаще принадлежат глухие и слабослышащие, которые также сами имеют высшее образование и общаются предпочтительно со слышащими.
Паттерн пассивного культурного потребления.
Этот паттерн характерен для людей, предпочитающих в основном домашние культурные практики (чтение книг, журналов, газет, в том числе специализированных, о жизни людей с нарушениями слуха, просмотр кино и телевизионных передач с субтитрами). У таких респондентов можно отметить средний показатель установки на культуру глухих, а мотивация направлена на семейное общение и коммуникацию. Возможности интеграции и инклюзии в данном случае ограничены за счет ориентации человека на пассивное и «домашнее» культурное потребление. Люди, культурное потребление которых относится к данной модели, имеют высшее образование, но происходят в основном из слышащих семей с низким уровнем образования и культурного капитала (они слабо вовлечены в культурные практики и не обладают достаточными навыками для декодирования и интерпретации произведений искусства). Могут обладать потерей слуха различных степеней (от низких степеней до глухоты), владеть жестовым языком, общаться как со слышащими, так и с людьми с нарушениями слуха, но при этом не могут считаться однозначно интегрированными ни в слышащее большинство, ни в сообщество глухих и слабослышащих.
Паттерн культурной изоляции.
Данный паттерн характерен для людей, выбирающих те виды культурных практик, которые ориентированы исключительно на культуру глухих: посещение фестивалей и концертов жестовой песни, концертов с участием глухих и слабослышащих артистов, исполнителей и музыкантов, спектаклей на жестовом языке, праздничных концертов для глухих в Театре мимики и жеста, в ГСИИ и других местах, а также дискотек глухих. Высоки частота общения с друзьями, развлекательная и коммуникационная мотивация при выборе культурных практик, а также приоритет культуры глухих.
Очевидно, что все это предполагает минимальный уровень культурной инклюзии и максимальную ориентацию на собственную идентичность и изоляцию. Люди, для которых характерен данный паттерн культурного потребления, происходят, как правило, из «глухих» семей с низким уровнем культурного капитала и образования. Социализация проходила в рамках замкнутого сообщества, предпочтительной формой коммуникации в котором является жестовый язык, и во взрослой жизни такие люди продолжают воспроизводить усвоенную в детстве модель. В основном это люди с высокой степенью потери слуха, у которых нет слышащих знакомых и которые предпочитают коммуникацию на жестовом языке. Хотя представители данной группы ориентированы в основном на специфические культурные практики, возможность контактов с общей культурой не исключена.
В частности те, кому близка модель культурной изоляции, посещают специально организованные для глухих экскурсии (причем проводимые на жестовом языке или сопровождающиеся переводом на жестовый язык). Таким образом, глухие включаются в общую культуру не как отдельные индивиды, а как представители меньшинства в ходе специализированных мероприятий, позволяющих поддерживать групповую идентичность.
Таким образом, невозможно говорить о существовании какой-то единой модели потребления культуры глухими и слабослышащими, что необходимо учитывать при разработке различных программ для данной аудитории. Полученные в ходе исследования устойчивые модели культурного потребления представляют интерес в контекстах обеспечения равного доступа всех людей с нарушениями слуха к инструментам культуры, и существования культуры глухих, являющейся для многих глухих и слабослышащих основным или даже единственным культурным ориентиром. Ключевыми паттернами, выделенными в статье, стали паттерны культурной инклюзии, культурной изоляции и пассивного культурного потребления. Каждый паттерн требует особого подхода при формировании принципов работы с данной социальной группой.
Литература
- Автобиография основателя Московского Арнольдовского училища для глухонемых детей обоего пола Ивана Карловича Арнольда. — М.,
- Басова А. Очерки по истории сурдопедагогики в СССР. — М.,
- Всероссийское общество глухих. История, развитие, перспективы / ред. В. Ушаков. — Л.: ЛВЦ,
- Гинзбургский Д. Помню трагический 37-й // Ленинградский мартиролог 1937–1938. — СПб.,
- Дьячков А. Обучение и воспитание глухонемых детей. — М.,
- История Всероссийского общества глухих. В 3 т. / сост. и отв. ред. В. Паленный. — М., 2007–2011.
- Ильменский А. Статистический очерк о глухонемых России. — СПб.,
- Лаговский Н. Санкт-Петербургское училище глухонемых (1810–1910). Исторический очерк. — СПб.,
- Маньков С. Жизнь и творчество глухонемого художника-гравера Н. Ивашенцова // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. — № 1. С. 42–46.
- Мердер И. Призрение глухонемых в России // Вестник благотворительности. №
- Москва и глухие москвичи / сост. и отв. ред. В. Паленный. — М.,
- Разумов А., Груздев Ю. Дело ленинградского общества глухонемых // Ленинградский мартиролог 1937–1938.
- Самарина И. Культурный капитал студенческой молодежи в условиях перехода России на инновационный тип развития: диссертация… кандидата социологических наук: 22.00.03 / Сарат. гос. соц.-эконом. ун-т. 2010.
- Флери В. Глухонемые, рассматриваемые в отношении к их состоянию и способам образования, самым свойственным их природе. — СПб,
- Bourdieu Distinction: A Social Critique of the Judgment of Taste. Cambridge: Harvard University Press, 1984,
- Bourdieu Outline of a Sociological Theory of Art Perception. International Social Science Journal, 1968, vol. 20, pp. 589–612.
- Katz-Gerro Cultural consumption research: review of methodology, theory, and consequence. International Review of Sociology, 2004, vol. 14 (1), pp. 11–29
Периодические издания и СМИ глухих:
- «В едином строю» — журнал ЦП ВОГ, издается с 1972 года.
- «Вестник Попечительства Государыни Императрицы Марии Федоровны о глухонемых (Санкт-Петербург)» — издавался в 1902–1915 годах.
- «Жизнь глухонемых» — газета ВОГ, издавалась в 1924–1933 годах.
- «Жизнь глухонемых» — журнал ВЦСПС, издавался 1933–1941 годах.
- «Известия Московского комитета глухонемых» — издавались в 1917 году.
- «Мир глухих» — газета Московской городской организации ВОГ, издается с 1987 года.
- «Мир глухонемых (Петроград)» — издавался в 1916–1917 годах.
Использованы материалы из Государственного архива Российской Федерации:
- ГАРФ Ф. 511. Оп. 1. Д. 1
- ГАРФ Ф. 511. Оп. 1. Д. 2
- ГАРФ Ф. 511. Оп. 1. Д. 3
- ГАРФ Ф. 511. Оп. 1. Д. 5
- ГАРФ Ф. 511. Оп. 1. Д. 8