Русское искусство в центре внимания
Отрывок из второй главы книги «Открытие России. Десятилетие нового интернационала: 1986–1996», опубликованной Музеем «Гараж» в 2016 году, — воспоминания Симона де Пюри, одного из организаторов и ведущего московского аукциона «Сотбис» в июле 1988 года.
С 1979 по 1986 год я был куратором коллекции Тиссена-Борнемисы в Лугано, Швейцария, и именно в этом качестве впервые оказался в СССР. Владимир Семёнов, советский посол в ФРГ, обратился к нам с предложением показать коллекцию в Москве и Ленинграде, в результате чего мы организовали четыре выставки. В 1982–1986 годах я постоянно курсировал между двумя странами, занимаясь этими проектами, и познакомился со многими директорами музеев — с госпожой Ириной Антоновой из Пушкинского музея и Пиотровским-старшим из Эрмитажа[1], — а также с министром культуры.
Начав в 1986 году работать в «Сотбис», я продолжал раз в неделю консультировать барона Тиссена и имел возможность сопровождать его в поездке в Москву. В те годы ваш паспорт должен был храниться в гостинице до самого отъезда, и когда мы приехали в аэропорт, я понял, что забыл забрать его у консьержа: мне ничего не оставалось, как вернуться в город. В гостиницу и назад в аэропорт меня сопровождал чиновник из Министерства культуры, так что мы провели вместе достаточно времени. В какой-то момент я вскользь поинтересовался тем, что он думает о возможности организовать аукцион «Сотбис» в Москве. Я ожидал, что он рассмеется, но, к моему удивлению, он выразил согласие и спросил меня, чьи работы я хотел бы туда включить. Я ответил, что отчасти это должны быть основоположники русского авангарда, а отчасти неофициальные художники, например Илья Кабаков, Эрик Булатов и Олег Васильев. Он отметил, что это интересная идея и что я выбрал тех художников, которые нравятся мистеру Йоллесу.
Пауль Йоллес (1919–2000) возглавлял внешнеэкономическое ведомство в швейцарском правительстве, а затем был председателем совета директоров фирмы «Нестле». В любой стране все свободные вечера он проводил в мастерских художников. В Москве я часто его сопровождал. И то, что я наблюдал, меня поражало. У художников не было никакой поддержки, лишь кое-какие материалы да скромные мастерские. Они не имели возможности выставляться и путешествовать. Но между ними царил дух товарищества и взаимовыручки. Позже, когда Министерство культуры подтвердило готовность сотрудничать с этими художниками, я должен был сделать нечто не менее трудное — убедить людей в «Сотбис», что в организации московского аукциона в тот момент был смысл.
Я обсуждал этот вопрос с лордом Гаури[2] и Майклом Эйнсли, генеральным директором аукционного дома. Тогда только-только началась перестройка, многое становилось доступным и возник огромный интерес к тому, как страна изменилась за годы после «холодной войны», желание посмотреть на перемены. Я был просто счастлив, когда в «Сотбис» все же дали добро на проведение аукциона, что для меня означало поездки для отбора произведений.
Нашими главными партнерами стали два чиновника из Министерства культуры — Сергей Попов и Павел Хорошилов. Мы составили список, а они забрали работы у художников и свезли их в одну московскую церковь. Мы отобрали лучшие из этих произведений и сами прошлись по мастерским с такими художниками, как Владимир Немухин, Владимир Янкилевский, Дмитрий Краснопевцев и Вадим Захаров, который стал самым молодым участником аукциона.
Моей задачей было показать миру, что творится за «железным занавесом», ведь многие художники работали в полной изоляции — не забывайте, в то время еще не было Интернета. Я чувствовал, что аукцион станет отличным способом обратить внимание общественности на то, что происходит в русском искусстве, и повысить его оценку. При этом меня, конечно, волновало, что мы должны еще и продать отобранные работы. Все понимали, что среди русских коллекционеров кандидатов в покупатели на тот момент не было, и тогда мы организовали поездку в Москву для коллекционеров из Америки и Европы, чтобы они сами смогли побывать в мастерских и больше узнать о художниках. Тур длился около недели. За его организацию отвечал Питер Баткин, служивший тогда в отделе продаж «Сотбис». Он проделал фантастическую работу, подошел к своей задаче очень творчески, и все прошло гладко и естественно.
Во время тура произошло несколько забавных случаев. Одному американскому коллекционеру в мастерской Игоря и Светланы Копыстянских предложили обменять фотоаппарат «Никон» на картину, но тот отказался. А через два дня на аукционе эту же картину и еще одну работу Светланы за огромные деньги купил сам Элтон Джон. Как же кусал себе локти тот коллекционер!
Торги «Сотбис». 7 июля 1988. Совинцентр, Москва
© Sotheby’s
Аукцион проходил в Совинцентре в гостинице «Международная». Телерепортеры съехались со всей Европы, зал ломился от публики. До последней минуты мы все были в напряжении: ходили слухи, что кто-то из Политбюро, какой-то противник Горбачёва окажет давление и мероприятие отменят; волнение не отпускало даже когда прибыли коллекционеры. К счастью, этого не произошло. Однако случился другой кошмар: нам было необходимо, чтобы во время аукциона работала телефонная связь, но в тот день не работало ничего. Мы держали колл-центр наготове, и вот за пять минут до аукциона все отключилось. Вот тогда я занервничал по-настоящему. Ведь там присутствовала вся высшая администрация «Сотбис», включая владельца Альфреда Таубмана. Помню, я подумал: «Что ж, вот и все».
В этот момент Баткин увидел, что я не в себе, и налил мне стопку водки, которую я выпил залпом и пошел на кафедру начинать аукцион. Тут произошло чудо. Я вдруг заметил, что мои коллеги заняты телефонными звонками: линии заработали. Так мы и начали.
Начались торги с русского авангарда, за которым последовало неофициальное искусство. Первый лот имел эффект разорвавшейся бомбы. Люди торговались как сумасшедшие, назывались цены в три, в четыре, а то и в пять раз выше, чем мы планировали. После каждого удара молотка зал взрывался аплодисментами. Публика радовалась не меньше, чем голу на футбольном матче. Когда мы добрались до неофициальных художников, тут вообще началось что-то невероятное, особенно с ценами на картины Гриши Брускина, которые ушли по такой цене, какую мы не могли представить в самых смелых фантазиях. Забавно, что после аукциона он пришел в шок и даже разбил очки, уронив их на пол. Когда же он попытался их поднять, его жена пролепетала: «Не волнуйся, Гриша, ты теперь богатый человек. Я куплю тебе новые», но он, похоже, не мог поверить в случившееся.
Я думаю, что аукцион был действительно поворотным моментом, так как все увидели, каких высот могут достичь цены на работы художников, которые считались чуть ли не изгоями общества. Не обошлось, конечно, без спорных моментов, даже в лагере самих художников. Вечером после аукциона они разыграли пародию на него, импровизированный перформанс: изображали меня, принимающего ставки, толпу и комментировали абсурдность ситуации, когда искусство, не стоившее ничего, вдруг стало стоить больших денег. Тем не менее, осознание советскими чиновниками, что зарубежные коллекционеры готовы платить такие суммы за эти работы, стало началом конца власти Союза художников и всей системы деления на официальное и неофициальное искусство.
Самым острым оказался денежный вопрос. По договоренности, аукционный дом должен был передать полученные средства Министерству культуры, которое, в свою очередь, взяло на себя расчет с художниками.
Но шли недели, а художники сообщали нам, что им не платят. Министерство отвечало на наши запросы, что процесс запущен, но делом уже заинтересовалась пресса и возник риск, что наш триумф обернется кошмаром. Тут-то и сыграл свою роль лорд Гаури. Будучи министром культуры в правительстве Тэтчер, он вынес проблему на повестку дня грядущего официального визита Горбачёва в Англию. И за день до отъезда Горбачёва в Лондон художники вдруг получили свои деньги.
Из интервью Симона де Пюри Кейт Фаул 8 апреля 2015 года.
Симон де Пюри, глава швейцарского, а затем — европейского отдела аукционного дома «Сотбис» в 1986–1997 годах.
[1] Михаил Пиотровский стал директором Государственного Эрмитажа в 1992 году. Его отец, Борис Пиотровский (1908–1990), возглавлял Эрмитаж с 1964 по 1990 год.
[2] Лорд Гаури был председателем «Сотбис» в 1985–1994 годах.