Художники андерграунда кайфовали от Фрейда. Юрий Соболев штудировал статью «Бред и сны в “Градиве” Йенсена»; Юло Соостер в письмах другу то ли в шутку, то ли всерьез отыскивал в своей психике «анальную эротику», из-за которой он «редко, но обстоятельно» отвечал на письма. Художник и поэт Владимир Ковенацкий не очень интересовался Фрейдом, но, как это регулярно случается, делал вещи, которые напрашиваются на психоаналитическое толкование.
Благодаря Ковенацкому собрания жаждущих эзотерики в квартире Юрия Мамлеева в Южинском переулке стали известны как место встречи «сексуальных мистиков», потому что таким был подзаголовок «художественной газеты», которую Ковенацкий там показывал. Богема, приходившая на Южинский в поисках оргий, была разочарована серьезной, молитвенной атмосферой круга исследователей божественного и потустороннего миров.
«На рассвете» — не единственный его автопортрет перед лицом ужаса. Мамлеев вспоминает в мемуарах: «у Володи был один рисунок: …на переднем плане лихо сидит художник, перед ним полотно, и он… рисует взрыв атомной бомбы, гриб, разрастающийся где-то не так уж и далеко. Это и есть Ковенацкий, его ситуация. Художник и взрыв мира сего». «На рассвете» сталкивает автопортретную фигурку с бритым чудовищем, чья голова медленно выплывает из глубин (метафора бессознательного по Фрейду). Бритая голова и искаженные черты лица указывают на до сих пор распространенный, к сожалению, стереотип о пациенте психиатрической клиники. Возможно, «На рассвете» изображает призрак тяжелой болезни, которая поглотит Ковенацкого уже в 1980-е, после того как он пройдет череду экспериментов с психоактивными веществами.
«Но так нельзя, — продолжает Мамлеев комментировать рисунок с атомным грибом. — Нельзя смотреть в глаза своего убийцы и наслаждаться, мучаясь его взглядом. Невозможно жить в постоянном надрыве. За надрывом должен следовать прорыв, вознесение, спасение». Стихи и рисунки Ковенацкого сегодня прорываются к читателю в основном благодаря отсылкам к ним в книгах и интервью писателя Виктора Пелевина, продолжающего Южинские традиции психоделического описания российской действительности.