«Моя последняя работа: “Я работаю комендантом” ТРИЖДЫ принадлежит народу», пишет Жигалов на плакате. На самом деле, конечно, и сама работа, и акции в ее составе (закладка аллеи Авангарда, например) обращены не к абстракт- ному «народу», но к «публике вненаходимости» (так определяет неформальные круги общения эпохи позднего социализма антрополог Алексей Юрчак). «Публика вненаходимости», она же «свои», может спокойно, без оппозиционных аффектов, реагировать на призывы и лозунги, даже повторять их, но игнорирует смысл сказанного. Самый популярный персонаж советской массовой культуры 1970-х — Отто фон Штирлиц, герой сериала «Семнадцать мгновений весны». Его «последняя работа» — штандартенфюрер СС, он вскидывает руку в нацистском приветствии, когда надо, выполняет приказы, и одновременно работает в совершенно иной плоскости: Штирлиц должен выяснить, кто в немецком командовании ведет тайные переговоры с США и союзниками. Образ жизни нацистской верхушки и Штирлица подозрительно похож на сложившийся в эпоху застоя status quo: например, сближению Мюллера и Бормана с США в конце Второй Мировой соответствует «разрядка», начавшаяся с визитом президента Никсона в 1972 году. «Режим не нападает, а обороняется. Его девиз: не троньте нас, и мы вас не тронем», — писал диссидент Андрей Амальрик в пророческом тексте «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?».