Лера Конончук «Секуляризация ритуалов и этика эластичных привычек»

Мы почти выбрались из временного карантинного сдвига, но вполне очевидно, что кризис с нами надолго. В глобальном масштабе вирус и размах предпринятых в связи с ним мер, возможно, беспрецедентны — однако прорыв достигнут скорее в области экспликации, или выведения на поверхность и последующего раскатывания прежде свернутых явлений, тенденций и качеств сложившейся общественной ситуации. Главная катастрофа этого года сделала явным уже существующий коллективный и геополитический иммунный кризис, но вместе с тем продвинула на передовую давние попытки его преодолеть.

Ритуал — будь то ритуал изгнания, поглощения, исцеления или перехода, но также и повседневный ритуал вроде вечернего просмотра сериала, — это закрепленное во многих культурах простое иммунное (контр)действие для выживания в опасной и непредсказуемой среде. Начиная с прошлого века конструирование иммунитета представляло собой намного более всеобъемлющий и противоречивый процесс, чем все, что может быть описано с помощью одних лишь медицинско-биохимических категорий: для его развертывания было необходимо привнесение политических, военных, юридических, технико-страховых и психосемантических, а также религиозных компонентов. Организация безопасного существования приобрела наступательные черты: от биохимического смыслового слоя понятие иммунитета поднялось к антропологическому толкованию человеческого образа жизни как самозащиты посредством креативности¹.

Не столь давний новый виток интереса к шаманским практикам и языческим ритуалам в искусстве был отчасти связан с заботой о реконструкции иммунитета, который нарушила западная просвещенческая рациональность. Здесь обращение к пост- и деколониальной теории претендовало (порой некритическим образом) на утверждение освободительного потенциала незападных онтогносеологий и ритуальной духовности; феминистская теория, обратившись к ведьмовству как исторической политике женского тела², дала виток как дерзким перформансам, связанным с защитой или изгнанием через колдовство и заговоры, так и практикам целительства через нетрадиционную медицину и кинестетическую осознанность; исследование телесности и аффектов, вытесняемых просвещенческой парадигмой, обернулось фокусом на коллективные упражнения в чувственной эмпатии, схожие с духовными практиками³. Впрочем, часто включение новых и новых сложившихся телесных практик оборачивается простым утверждением всеядности искусства, демонстративным жестом заглатывания и отрыгивания явления вне зоны его привычного действия, теперь уже с прибавочной стоимостью, и не имеет ничего общего с воображением индивидуальной или коллективной трансформации. Не менее остро встает вопрос о роли теологического в искусстве — и того, насколько ре-спиритуализация теории и практики (не) способна сегодня перекроить статус-кво.

***

В кризисную эпоху ритуал-разрыв, ритуал-скандал, кажется, уступил в пользу ритуала-исцеления, ведьминские дерзости временно отступили перед хилинг-техниками и практиками осознанности разной степени продуманности и глубины⁴.

В этом смысле неудивительно, что 2-я Рижская биеннале современного искусства RIBOCA, перенесенная из-за пандемии в онлайн, открылась выступлением художника Си-Эй-Конрада (CAConrad), которые ⁵практикуют соматические поэтические ритуалы — «ритуалы и жесты для строительства желаемого настоящего и будущего, которые слабые предлагают в качестве альтернативы потоку лишенных надежды нарративов» — и предлагают их другим. Си-Эй-Конрад сочиняют жизнетворные, но не лишенные самоиронии упражнения по усилению осознанности проживаемого момента⁶. Некоторые из них могут показаться наивными или ребяческими, однако Си-Эй-Конрад начинают о них рассказ с того, что те помогли им выбраться из глубочайшей депрессии. Несколько лет назад партнера Си-Эй, сменившего в свое время имя на Earth («Земля»), изувечили, изнасиловали и убили — облили бензином и сожгли заживо. Ритуал, с помощью которого художник начал вытаскивать себя из кромешного ада, был связан с кристаллом, последним подарком партнера, который тот носил в кармане полтора года. Ключевая особенность кристаллов, как говорит Си-Эй, в том, что они способны удерживать информацию: они (Cи-Эй-Конрад) откусили тогда от кристалла небольшой кусочек и проглотили его, представляя, как пропускают через себя все накопленные за это время партнером разговоры, звуки, движения и аффекты. По этому принципу созданы и остальные «поэтические соматические ритуалы»: придумать практику, в ходе ее делать записи, оформить их в поэтическое произведение.

Коинсидентальный институт (Алек Петук, Юра Плохов). Непроницаемость. Из серии «Протоколы Телесного синтезатора». 2020
Графика
Предоставлено сотрудниками Коинсидентального института

В то же время кажется показательным, что пандемия переключила художников на второе словарное значение слова ритуал — повседневное повторяющееся действие, которое стряхнуло магический шиммер. Пандемия сделала наглядной не только потрясающую хрупкость индивидуальных сфер-сред, отреагировавших на катастрофу чрезмерным самоукреплением, в ответ на что получила (аутоиммунную) реакцию в виде увеличившегося числа панических атак и нервных срывов, — но также механизмы маркирования соседей и врагов как тех, кто применяет аналогичные, родственные или же иные стратегии регулярной повседневной иммунизации соответственно. В условиях кометного хвоста события заклинания, действующие как радикальный разрыв, теряют свою силу, так как на первый план выходит новая рутина: нанести санитайзер, следить за полутораметровой дистанцией, не сойти с ума в замкнутом пространстве и регулярно занимать чем-нибудь себя и детей, которые не ходят в школу или садик. Ритуалы художников, как и тех, с кем они разделяют привилегии и стиль жизни, повернулись в сторону спектакулярной заботы о себе: транслируемых вовне отчаянно необходимых практик выстраивания индивидуального успокаивающего ритма.

Ритуал — это еще и рутина, требующая постоянного воспроизводства. В искусстве после запирания дверей предсказуемо сработала эндореалистическая серийность (Слотердайк назвал бы это «онанизмом в апартаментах», пятнадцать лет назад маркировав привилегированного западного индивида как самозацикленного обитателя изолированной аудио-медиа-кельи). Так, масштабная онлайн-выставка Музея современного искусства в Любляне (24 куратора, сотня художников) — кажется, первое емкое высказывание об опыте изоляции, — говорящим образом называется «Виральные автопортреты»⁷. Здесь, помимо прочего, фигурирует «Галерея “Балкон”» Екатерины Муромцевой — несколько серий акварелей, которые она регулярно вывешивала из окна; серия карандашных набросков домашней обстановки Павла Отдельнова, включая ироничный автопортрет; отсылающие к сериям Бернда и Хиллы Бехеров монтажи Noli Me Tangere Тони Чакара, где фото частей бейрутских зданий, которые он регулярно публиковал на своей странице в «Фейсбуке», вписаны в овал его собственной головы. Горан Джорджевич в «Автопортретах. Трактат об абсурде» делал копию за копией картины «Вестники апокалипсиса» 1969 года, узнав в изображенном на ней черепе себя. Кураторы также включили работы, не связанные непосредственно с пандемией и изоляцией, но акцентирующие внимание на повторяемости, регулярном воспроизводстве действий и их фиксации. В коллекцию «Виральных автопортретов» попала, например, инстаграмная серия Why is there no fun in my life? корейского художника Гайна Бана, который регулярно фотографирует своего пожилого отца в раскованных безмятежных позах послеполуденной дремоты. Или видеоперформанс Good Enough Маи Ходошчек, где перформеры раз за разом воспроизводили эмоции, которые прячут или подавляют при выполнении повседневных действий. Искусство, разумеется, не имеет монополии над серийностью и повторениями; но оно оформило их не как индивидуальную тактику, а как общее место, эксплицировала ее как всеобщую тактику исправления иммунных проседаний, истончений или, наоборот, огрублений; сопротивления всеобщему средовому кризису.

Коинсидентальный институт (Алек Петук, Юра Плохов). Выталкивание. Из серии «Протоколы Телесного синтезатора». 2020
Графика
Предоставлено сотрудниками Коинсидентального института

Новая волна экспликации аутопоэтических практик в художественном поле указывает на отчаянно необходимое отстраивание поврежденной самости, схлопнувшейся в панической зацикленности. Это логичным образом привело к росту и актуализации повседневных ритуалов и хилинг-практик. При этом настоящий (генеалогически — шаманский) ритуал существует не (столько) как эскапистская практика стабилизации эмоционального фона и убаюкивания тревоги, а как способ выйти за пределы себя (первоначально — в мир духов) при одновременной проблематизации как нахождения в одной среде с другими, так и нового контакта с внешним, тем, что только соприкасается с моей привычной сферой-капсулой. Секуляризованный «шаманский» ритуал — это практика, которая исходит из представления о том, что индивидуальный иммунитет может существовать только как ко-ммунитет. В ритуалах заботы о себе и практиках осознанности после гибели Earth (удивительная символическая перекличка имени жестоко убитого парня и планетарного кризиса) Си-Эй-Конрад делают упор на новые и новые соприкосновения с внешним, согласование собственной формы жизни с другими символически соучреждающими, взаимовлияющими способами. Те же кристаллы станут средовым проводником мыслей и снов между практикующимися и глубиной земли, между домашними и дикими растениями или между работами скульптора Луизы Невельсон, составляя вместе с ними и с Си-Эй многомерное целое, в котором каждое схватывает себя как мир-в-мире. По(й)этическая работа с текстом играет здесь принципиальную роль необходимого дискурсивно-чувственного углубления опыта, но также структурирует и секуляризирует сам ритуал, превращая его в ступень в отработке навыка прислушивания, выявления, ныряния, охватывания, претерпевания.

Коинсидентальный институт (Алек Петук, Юра Плохов). Погружение. Из серии «Протоколы Телесного синтезатора». 2020
Графика
Предоставлено сотрудниками Коинсидентального института

Петер Слотердайк видит ритуалы и привычки конститутивной частью антропотехники — самореференциональной практики и работы над собственной витальной формой, подразумевая под ними все виды «ментальных упражнений, тренировок, самоподъемов и самопонижений», всех ментальных и практических упражнений, которые человечество изобретало тысячи лет с целью «оптимизировать свой космический или социальный иммунный статус»⁸. С антропотехникой связана так называемая акробатическая этика — это способ растянуть, расширить-и-снова-стянуть-чтобы-снова-расширить иммунный пузырь через регулярную практику повторения и отработки индивидуальных и коллективных навыков, где изменение создается не за счет регулярных разрывов, а с наращиванием продуктивного различия через повторение в стремлении к невозможному (здесь «эластичность» Слотердайка противостоит «взрывным» коннотациям пластичности Катрин Малабу, которую больше интересует «насильственный разрыв, прерывающий всякую преемственность»⁹). Это воспроизводящаяся практика, которая не замыкается на одном уровне, а устремляет практикующегося ввысь, в вертикальном напряжении императива жить лучшей, более достойной, жизнью. И где, добавлю, также проблематизируется и каждый раз заново переосмысляется сам характер этого сферо-пойэтического расширения.

Известно, что политизация индивидуальной метанойи в свое время привела к тому, что Фуко называет дисциплинарными обществами, биовластью и биополитикой. Так все общество стало школой практики, но вместо того, чтобы «работать над собой» для раскрытия собственных витальных сил, современный индивид принуждается к такой работе для целей, поставленных властными структурами и институциями.

Слотердайк, впрочем, диагностирует новое пробуждение чувства вертикальности, связанное с ре-секуляризацией аскетических практик. При этом чуть ли не единственный этический императив, который сегодня, на его взгляд, может убедить человека изменить свою жизнь (пусть это и займет много времени для осознания) — это глобальная катастрофа. Катастрофа — богиня века, во многом разделяющая первичные черты древнего бога монотеистических религий, включая знаки, которые он шлет из будущего, и пророков, которые говорят от его имени (вспомним и Грету Тунберг, и Наоми Кляйн). Новая этика может основываться только на опыте возвышенного: только она заставит людей двигаться к невозможному. Что необходимо сегодня, в принципиальное для возвышенного катастрофическое время, так это коллективная и кооперативная разработка новых антропотехнических практик, секуляризованных ритуалов заботы о Земле и о других на ней, в смысле заведения «хороших привычек совместного выживания в повседневных упражнениях»¹⁰.

Коинсидентальный институт (Алек Петук, Юра Плохов). Упругость. Из серии «Протоколы Телесного синтезатора». 2020
Графика
Предоставлено сотрудниками Коинсидентального института

Что это может значить для институции, типично представляемой как гарант фиксации и отработки практик? Тогда как художественная работа представляет важную, но эстетически дистанцированную форму праксиса — расширения иммунного пузыря при остром внимании к тому, как вкладывается внутрь внешнее, как трепещут разделяющие пузыри мембраны — может ли институция стать формой его утверждения и отработки, доведения до новой привычки? Может ли она быть площадкой для действительной трансформации? Предположу, что так, но только через поддержку, стимулирование долгосрочных проектов, требующих средового интерсубъектного тестирования, и инициацию регулярных долгоиграющих историй вместо разовых событий, соревнующихся друг с другом по громкости и протяжности эха медийного выстрела. Институция искусства как публичная площадка и средоточие ресурсов, возможно, способна стать эластичным механизмом отработки и постоянного видоизменения индивидуальных и коллективных социальных практик — местом коммунитарности, где отдельные художественные проекты способны вылиться в повторяющуюся, регулярную и открытую к постоянной шлифовке общественную привычку, способную к растяжению на новые социальные пузыри. Вместе с тем она обязана давать людям интеллектуальные средства для понимания того, что они делают, выходя за пределы вялых риторических формул. Иными словами — быть иммунной системой, местом производства климата безусловной заботы, где через регулярные упражнения и их переосмысление отрабатывалась бы этика длительных совместностей, способных растянуться до невозможности.

Об авторе

Лера Конончук — культуролог, художественный критик, редакторка вебзина о современном искусстве и философии SPECTATE. Живет и работает в Москве.

О художнике 

Коинсидентальный институт (Йоэль Регев, Алек Петук, Николай Ульянов, Юрий Плохов, Антон Стружкин) — метаорганизация, занятая координацией теоретических и практических усилий групп, работающих с совпадениями. Институт проводит междисциплинарную теоретико-практическую работу (перенарезка истин), подразумевающую выработку новых протоколов действия, их апробирование в конкретных ситуациях и закрепление в объектах.

Примечания

1. Слотердайк П. Сферы. Плюральная сферология. Том 3. Пена. — СПб: Наука, 2010.

2. Федеричи С. Калибан и ведьма: Женщины, тело и первоначальное накопление. — Культурная Ассоциация Womenation, 2018.

3. О том, что экспликация иммунитета переформулировала его технически и иммунитет стал вопросом технического контроля над жизненной средой, косвенно говорит, например, прошлогодняя выставка AI: More Than Human в лондонском Центре Барбикан, где корни кибернетики отыскиваются в алхимии, языческом пантеистическом анимизме и вере в одушевленность объектов. Для Слотердайка замена символической иммунизации технической иммунизацией формирует остов процесса (или проекта) модерности.

4. Даже под вывеской Центра современного искусства «Винзавод» сегодня висит растяжка «ИСКУССТВО ЛЕЧИТ». Несколько из многочисленных примеров ритуально-спиритуального искусства: художница, танцовщица и хореограф йел палумпис, которая использует в своих хилинг-перформансах и занятиях нетрадиционную медицину, Таро и астрологию; Джереми Шоу с его острым интересом к потенциалу шаманизма и психоделиков; недавний курс Sound Healing художника Василия Сумина на платформе «Ближе», посвященный медитационной терапии.

5. Си-Эй-Конрада предпочитает местоимение they; за неимением лишенного гендерной маркировки местоимения в русском я также буду использовать множественное число третьего лица.

6. Спасибо Дарье Пасичник за то, что обратила мое внимание на их практику.

7. См.: http://www.mg-lj.si/en/exhibitions/2991/online-exhibition-viral-self-portraits.

8. Sloterdijk P. You Must Change Your Life. — Cambridge, Malden: Polity Press, 2013.

9. Малабу К. Что нам делать с нашим мозгом? — М.: V-A-C Press, 2019. — С. 100.

10. Sloterdijk P. You Must Change Your Life.