Илья Будрайтскис «Тень сомнения на руинах реальности»

Сложно не заметить, что вместе с пандемией коронавируса мы переживаем невероятную по масштабам эпидемию отрицания реальности. Это отрицание находит себя в самых разных формах — от бесконечных попыток подменить непрозрачное настоящее спекулятивными версиями будущего до распространяющихся, подобно вирусу, «альтернативных фактов» и теорий заговора. Реальность в лице государства защищает себя, отстаивая свою монополию на образ общего будущего и наказывая за ложную информацию. Несмотря на временные успехи, дела у реальности обстоят неважно: из негласного договора, соблюдаемого абсолютным большинством, она стремительно превращается в одну из позиций. Официальная точка зрения может поддерживать себя при помощи репрессивной силы распоряжений и наказаний, но уже не в состоянии убедительно предъявить себя в качестве того, как «все обстоит на самом деле».

На место реальности — то есть представления об устойчивом порядке связи причин и последствий, разделяемого обществом, — приходит видимость, пустая внешняя оболочка, которой можно соответствовать, но которой сложно верить. Пандемия разрывает непрерывность жизни, взаимосвязь настоящего и будущего. Настоящее предстает в чистом, оголенном и пугающем виде. Явления и события внешнего мира окончательно лишаются структуры, качества целого, внутри которого может быть опознана и упорядочена каждая отдельная часть. Эпоха социальной изоляции ставит под вопрос ощущение твердой почвы под ногами — социального порядка, внутри которого мы способны опознавать себя и других.

Дмитрий Саркисов. Из серии Untitled. 2020
Фотография, сделанная на смартфон
Предоставлено художником

Оставшись наедине с цифровым потоком тревожных новостей и противоречащих друг другу распоряжений, растерянный индивид не может ограничиться лишь растущим сомнением в реальности происходящего. Для того, чтобы восстановить связную картину мира, ему необходимо вернуть чувство реального, обнаружив за ложными декорациями подлинную скрытую взаимосвязь. Именно отсюда, из стремления разглядеть за хаосом организованную (и неизбежно злую) волю, черпает свою энергию конспирология.

Теории заговора, существуя на периферии общества или выдвигаясь в центр в моменты кризисов, сопровождают капитализм на протяжении его истории. Собственно, только вместе с капитализмом рождается идея социального — невидимого порядка, безличностных отношений, пронизывающих существование каждого отдельного человека. Любые подозрения в иллюзорности этого порядка, связанные с острым переживанием его хрупкости и неустойчивости, принято опознавать в качестве девиации — политического радикализма или психического отклонения (точнее, их сочетания). Так, классик либеральной мысли Людвиг фон Мизес предлагал считать социализм типом психического отклонения, который он назвал «комплексом Фурье». С социалистами, писал фон Мизес, невозможна рациональная дискуссия, так как они являются всего лишь «невротиками», которые не могут «переносить жизнь в ее реальной форме» и пытаются заменить ее продуктами своих болезненных фантазий¹.

В отличии от социалистов, сторонники теорий заговора не предлагали образа лучшего будущего и программы коллективных действий, необходимых для его достижения. Более того, чаще модели заговора, которые они описывали, настолько пугали своим масштабом и виртуозностью, что надежно парализовывали волю любого, кто готов был в них поверить. Конспирологическое подозрение в реальности реального чаще всего примиряло с ним, так как прерывало ход критической мысли, предлагая завершенные объяснения, которые исключали какую-либо агентность отдельных людей или коллективов. Тем не менее, конспирология активирует тревоги и подозрения, вплетенные в саму ткань современного общества: страх перед произволом со стороны государства и большого бизнеса, переживание одиночества и хрупкости собственного существования.

Дмитрий Саркисов. Из серии Untitled. 2020
Фотография, сделанная на смартфон
Предоставлено художником

В своей книге «Тайны и заговоры» социолог Люк Болтански подробно и критически рассматривает общепринятый взгляд на конспирологию как «параноидальное мышление». Для психологов паранойя связана с попыткой закрыть пробелы в переживании реальности: например, если перед пациентом лежит предмет, утративший свое очевидное значение, лишившийся «психологической содержательности», то, предположив, что это бомба, пациент восстанавливает связь с происходящим и «возобновляет инвестирование в процесс своего восприятия»². Мир, утративший связность, снова предстает как совокупность знаков, которые нужно дешифровать. Таким образом, вначале возникает не идея заговора, но ощущение пустоты, которую она должна заполнить.

Именно такую пустоту как массовое переживание создают катастрофы и эпидемии, обнаруживающие условность и недостоверность реальности. Иными словами, неожиданно обнаруживается, что миром никто не управляет и у него отсутствует какое-либо определенное направление. Бесцельность механизма социального порядка осознается в момент его поломки, и сама мысль об этом становится невыносимой. Однако вопрос в том, до какой степени мы все еще способны выносить невыносимое.

Москва, май 2020

Об авторе

Илья Будрайтскис — политический и культурный теоретик, преподаватель Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинка), Института современного искусства Иосифа Бакштейна и Школы дизайна НИУ ВШЭ. Член редакционного совета «Художественного журнала», соведущий подкаста «Политический дневник». Живет и работает в Москве. 

О художнике

Дмитрий Саркисов — художник. Окончил Художественную школу им. Акопа Коджояна (Ереван) и Военно-воздушную инженерную академию им. профессора Н. Е. Жуковского (Москва). В настоящее время учится в Институте современного искусства Иосифа Бакштейна. Живет и работает в Москве.

Примечание

1. Мизес Л. фон. Либерализм. — М.: Социум, 2001. — С. 20.

2. Болтански Л. Тайны и заговоры. — СПб.: Европейский университет, 2019. — С. 290.