Ганна Зубкова «Пятый протокол. Начало марта 2020»
Перевод предоставлен проекту «Рефлексии» в качестве найденного слепка опыта в июне 2020 года. Перевод выполнен в марте 2020 года, когда я оказалась в Минске, в доме у родителей из-за локдауна в соседних странах. В отсутствие обязательных карантинных мер на месте мной было принято решение о добровольном эксперименте: полной самоизоляции в комнате. Самоизоляция длилась ровно пять месяцев. После предложения Алексею Таруцу произвести для материала изображения (оно состоялось в июле 2020 года), переписка с ним длилась 2 месяца и содержит 167 писем. Текст о переживании-двойнике отдален от автора перевода ровно на 90 лет. Текст содержит 6225 знаков, отвечая требованиям о размере текста для верстки проекта «Рефлексии». Слово «комната» встречается в тексте 1 раз, слово «доспех» встречается 1 раз. Редакторы проекта попросили сделать к жесту перевода вводный текст-пояснение. В вводном тексте содержится около 800 знаков.
Вальтер Беньямин «Пятый протокол. Начало марта 1930»*
Расщепленный, противоречивый опыт. Положительное: присутствие Герты, для которой эффект был усилен из-за предыдущего богатого опыта такого рода. Из минусов: непредсказуемое действие на нее и Игона. Вдобавок к этому комната Игона была очень мала и предоставляла мало поддержки воображению. Мне пришлось провести много времени с закрытыми глазами. Это привело к совершенно новому опыту. Контакта с Игоном почти не было, или же он был негативным, а с Гертой он был слишком чувственным для того, чтобы я мог произвести из него чистые интеллектуальные выводы.
Из рассказов Герты ясно, что состояние было настолько глубоким, что слова и образы на некоторых стадиях ускользали от меня. К тому же, чтобы сформулировать свои мысли в языке человеку в этом состоянии, необходим контакт с другим. Из этого следует: что бы то ни было сказано, эти озарения не имеют никакого отношения к глубине переживания. Тем больше причин, чтобы во всем этом эксперименте выделить главное — каким это главное представляется по описаниям Герты и из того, что могу восстановить в памяти я. Это касается природы ауры.
Алексей Таруц. You’re not the one cursed with knowledge. 2020 —
Фрагмент документации к изготовлению одного деревянного щита из серии деревянных щитов
Предоставлено художником
Все, что я говорил по этому поводу, было полемическим ответом на невежество некоторых теософов, чья неискушенность меня страшно досадует. Их устоявшимся идеям я противопоставил три аспекта настоящей ауры. Во-первых, аура возникает во всех вещах, а не только в некоторых видах вещей, как полагают некоторые. Во-вторых, аура подвергается изменениям, которые могут быть весьма фундаментальными, при любом движении увитого аурой объекта. В-третьих, аура не представляется некой версией волшебных лучей с картинок мистиков. Характерной чертой ауры, наоборот, является орнамент: нечто вроде нимба из орнамента, в который объект помещен, как в ножны. Наверное, лучше всего эту мысль описывает поздняя живопись Ван Гога, где аура кажется нарисованной вместе с различными объектами.
Из другого этапа: переживание цветного слуха. Я не мог как следует различить, что мне говорил Игон, поскольку мое восприятие его слов тут же превращалось в цветные металлические блестки, которые сливались в узоры. Я смог объяснить ему это, сравнив их с красивыми разноцветными вышивками из журнала Herzblättchens Zeitvertreib, который мы очень любили детьми.
Еще более замечательное явление связанно с голосом Герты. Дошло до того, что я смог в точности описать ее состояние по одним только интонациям голоса. Все это стало кульминацией, но и в каком-то смысле концом. Это было концом, потому что невероятная чувствительность моего состояния могла превратить любой момент недопонимания в острое переживание несчастья. Как я страдал от ощущения, что «наши пути разошлись»! Я так это и сформулировал. Кульминацией это было потому, что наша слабевшая, но продолжавшаяся связь с Гертой окрасилась в черный цвет — по цвету ее пижамы, очевидно. Она представлялась мне Медеей.
Некоторые попытки описать зону образов. Пример: когда мы разговариваем с кем-то и в то же время можем видеть, как этот человек курит или ходит по комнате, для нас неудивительно, что, несмотря на усилие, которое мы предпринимаем, чтобы говорить с ним, мы по-прежнему можем наблюдать за его движениями. Все обстоит совершенно иначе, когда образы, предстающие перед нами, имеют происхождение в нас же. В нормальном состоянии это, конечно, невозможно. Или же, точнее, такие образы являются нам, но они остаются неосознанными. Как показал этот опыт, может иметь место производство образов, похожее на метель, и независимо от того, направлено ли наше внимание на что-то или на кого-то другого. В обычном состоянии эти свободно парящие образы являются незаметно, тогда как в этом состоянии они проявляются, становятся видимыми вне нашего внимания. Такой процесс, конечно, может привести к производству таких необычайных скользящих образов, и так быстро производимых, что нам остается только глазеть на них и их неповторимость. Например: пока я слушал Игона, каждое его изречение лишало меня моего долгого путешествия (я теперь обрел навык подражать формулировкам того состояния, даже когда моя голова ясна). О самих образах я не могу сказать многого из-за невероятной скорости, с которой они появлялись и исчезали. К тому же все они были очень небольшого размера. В основном это были изображения объектов. Чаще всего это были объекты с выраженными орнаментальными чертами. Объекты с такими чертами лучше всех: кирпичная кладка, своды и некоторые растения. С самого начала я придумал понятие «вязаные пальмы» чтобы описать то, что я пережил: это были пальмы со стежками, какие бывают в некоторых свитерах. Были еще разные образы, как те, которые можно встретить в сюрреалистической живописи. Например, я видел длинную галерею пустых доспехов. Голов не было, а вокруг шейных выемок полыхал огонь.
Алексей Таруц. You’re not the one cursed with knowledge. 2020 —
Визуализация одного деревянного щита из серии деревянных щитов
Предоставлено художником
Мои рассуждения про «Упадок кондитерского искусства» всех насмешили. И тому есть объяснение. В какой-то момент я увидел гигантские торты, огромные, больше жизни, такие большие, что это было похоже на то, когда стоишь перед горами и можешь видеть только их часть. Я принялся детально описывать, какие они были совершенные: настолько, что их не нужно было есть, один взгляд на них отнимал весь аппетит. Я назвал это «глазохлеб». Я не в силах вспомнить, как появился предыдущий термин. Но я не погрешу против истины, если воспроизведу это таким образом: тем, что мы сейчас можем есть торты, мы обязаны упадку кондитерского искусства.
Подобным образом я обошелся с кофе. Я держал чашку кофе неподвижно в течение добрых четверти часа, я считал ниже своего достоинства его пить. Вместо этого я превратил его в то, чем он и был — в скипетр. В таком состоянии мы можем наверняка говорить о нужде руки в скипетре.
Это состояние было богатым на прекрасные новые слова. Я помню слово Heupelzwerg — Хаупельгном, которое я пытался всем объяснить. Более понятным представляется мой ответ Герте, в котором я сформулировал свое пренебрежение. Формула для него была такая: «То, что ты сейчас говоришь, для меня равносильно Магдебургской крыше».
В самом начале было странное ощущение, когда я только предчувствовал приближающуюся интоксикацию; я сравнил окружающие объекты с инструментами оркестра, который настраивается перед тем, как начать представление.
Перевод с английского Ганны Зубковой
Минск, август 2020
Об авторе
Ганна Зубкова — художница, использует исследовательский подход и запечатлевает полученные гибридные данные, создавая перформансы, видео, объекты, инсталляции. Ее интересуют разноречия между переживаемым опытом и категориальными системами, а также различные формы знания: как канонические, так и спонтанные, создаваемые случайностью и совпадением. Живет и работает между Москвой, Минском и Парижем.
О художнике
Алексей Таруц — трансмедиальный художник, чья практика в основном включает в себя перформативные и ситуативные работы, а также инсталляции в смешанной технике. Ключевым вопросом в исследованиях художника является проблематизация понятий «событие», «присутствие», «свидетельство» как единиц символического обмена. Живет и работает в Москве.
* Benjamin W. Fünftes Protokoll, Anfang März 1930 // Protokolle zu Drogenversuchen