Усто Мумин. История юноши Гранатовые уста. 1920-е
Композиционно схожая с житийной иконой, эта темпера содержала сценографический ключ ко всему циклу работ, созданных художником в Самарканде и воспроизводивших отдельные сюжеты и сцены «Истории юноши Гранатовые уста» (также цикл известен под названием «Радение с гранатом»). На клеймах, обрамляющих основное изображение, можно различить следующие сцены:
Сцена 1. Городская площадь. Здесь встречаются два юноши. Один несет на голове поднос с гранатами, другой — в синем чапане, атласной рубашке и янтарного цвета головной повязке — приостановился на дороге. Продавец подает гранат юноше в янтарной повязке. За этим жестом осуждающе следит старец.
Сцена 2. Загородный сад. На зеленой траве расстелены коврики, на которых сидят шесть юношей. Один из них играет на бубне, другие отбивают ритм ладонями. Перед ними пляшет танцор.
Сцена 3. Безлюдная зеленая поляна в загородном саду. На коврике сидят два юноши. Один, в золотой головной повязке, играет на бубне. Второй, в янтарной повязке, завороженно его слушает.
Сцена 4. Сад перед купальным павильоном. Позади павильона высится зеленый холм с вырастающим над ним куполком. На траве расстелен коврик, на котором спит юноша. Судя по всему, юноша видит сон.
Сцена 5. Сон юноши. В бассейне купального павильона кто-то плещется. Свою золотую повязку он оставил у воды, от которой поднимается пар. На крыше павильона притаился юноша в янтарной повязке, наблюдающий за купальщиком.
Сцена 6. Безлюдный загородный сад. На траве постелен коврик, на котором сидят два юноши. Судя по следующей сцене, действие представляет собой своеобразное признание в любви. У каждого есть клетка с птицей, один держит ее в руках, другой опустил на землю перед собой. Клетка в руках у юноши пуста, а его собеседник показывает, как поить птицу при помощи рта. Второй юноша выглядит смущенным.
Сцена 7. Там же, действующие лица те же. Клетки с птицами поставлены на землю. Объятие влюбленных.
Сцена 8. Ступени перед мечетью. В центре сидит старец-мулла, перед ним раскрытая книга. По бокам два юноши: один с янтарной повязкой, другой — с золотой. Один юноша склонил голову, не решаясь смотреть на муллу. Второй смотрит прямо и слушает речь старца. Судя по следующей сцене, речь идет о религиозной и социальной легитимации их отношений.
Сцена 9. Двор частного дома, где разбит праздничный дастархан. В центре дастархана сидят двое юношей, за ними — символически объединяющая их ниша. Вокруг дастархана — шестеро товарищей, принимавших участие в «радениях». За пределами двора стоят старики и женщина в парандже. В их позах читается осуждение, удивление, беспокойство.
Сцена 10. Зеленое кладбище. В центре — двойная могила с фонариком. На заднем плане — полукруглый зеленый холм, на нем отчетливо просматривается «лестница грешников» и голубые купола Шахи-Зинды.
Под радением Мумин, судя по всему, подразумевал вторую сцену, представляющую коллективное исполнение ритуальной музыки и танца. Напомним, что слово «радение» в русском языке среди прочего обозначает коллективный ритуал с целью доведения себя до религиозного экстаза. В России начала ХХ века радение было распространено в сектах наподобие хлыстовцев. Применительно к Средней Азии этот термин должен обозначать религиозные действа суфийских братств, однако сценография работы говорит о том, что это не суфийское радение — «зикр», а именно танец бачей.
Помимо иконы эти изображения ассоциируются с персидской живописью от Сафавидов до Каджар, для которой влюбленные андрогинные юноши — частый мотив, а также с персидской поэзией, со времен Руми, Саади и Хафиза характеризовавшейся разнообраз-ными и развитыми гомоэротическими мотивами. Однако три последних сцены выходят за рамки изобразительной традиции и известных литературных сюжетов. Первую из них — «сцену в мечети» — можно интерпретировать как просьбу о религиозной легитимации отношений двух героев, вторую — как «свадебный пир», а третью — «двойную могилу» — как символ совместно прожитой жизни, осененной брачным союзом.
Центральный элемент работы — портрет сидящего юноши в белом халате, чья золотая повязка выдает в нем одного из протагонистов и побуждает увидеть в действии его грезу о своей жизни, любви и смерти. В его ладони — надрезанный гранат, видимо, тот, что фигурирует в сцене первой встречи на городской площади. Художник вовлекает зрителя в прихотливую игру реального и воображаемого, не поддающуюся однозначной интерпретации.
Борис Чухович