Даниил Степанов
Роль Даниила Степанова в возникновении и становлении кружка «прерафаэлитов Самарканда» значительна, парадоксальна и чрезвычайно трудна для изучения. В сравнении с гигантской фигурой Петрова-Водкина, внуши- тельным корпусом работ Исупова и даже относительно скромным объемом известной нам живописи Усто Мумина наследие Степанова кажется мизерным. Достоверно известны лишь пять его живописных работ. Между тем именно Степанов был не только хозяином сада, в котором встречались художники, но также, и это главное, оказался посредником, связавшим первый этап существования кружка, когда в Самарканде очутился Петров- Водкин и заканчивал свое пребывание Исупов, со вторым — когда к кружку присоединился Усто Мумин. О жизни Даниила Степанова известно немного. Родился в семье живописца с артикулировано славянофильскими и право- монархическими взглядами, потомственного дворянина. Согласно семейным источникам, получил образование в Сорбонне, брал уроки у французских медальеров (конец 1890-х), а затем учился изящным искусствам в Риме, специализируясь на реставрации картин художников Ренессанса (1900– 1902/1903). Вернувшись в Россию, участвовал в реставрационных работах в Кремле. В 1911 году стал главным медальером Петербургского печатного двора. После революции, по семейным рассказам, был дважды арестован, провел некоторое время в петроградской ЧК. Освободить художника удалось благодаря помощи Анатолия Луначарского. Степанов стал автором одной из первых советских медалей, преподавал в художественном училище в Пензе. Все более удаляясь от столицы на восток, с 1920 по 1924 год был председателем художественной секции Самкомстариса, комиссии по охране и реставрации средневековых памятников Самарканда. Именно под его руководством в комиссии работали Алексей Исупов и Александр Николаев (Усто Мумин), а также Кузьма Петров-Водкин, Александр Самохвалов, Виктор Уфимцев и Николай Мамонтов. В саду самаркандской дачи Степанова художники собирались вечерами, образовав кружок с отчетливо распознаваемой «прерафаэлитской» эстетической программой.
Помимо углубленных практических знаний техники старых итальянских мастеров Даниил Степанов привнес в работу кружка собственный творческий метод. Он заключался в инструментальном использовании возможностей фотографии в фиксации точных деталей будущей картины и в уточнении ее композиционного построения. Сохранились его снимки, ставшие подосновой как минимум для двух его картин — «Молитва» (1925) и «Продавец сюзане» (1921–1925). Именно благодаря этим фотографиям можно судить о том, насколько документально точными являются все детали на работах Степанова, несмотря на их лаконичную композицию, проникновенный лиризм и явную связь со стилистикой итальянской живописи. Сохранились воспоминания о том, что именно у Степанова Усто Мумин учился темпер- ной технике. Однако и сам Степанов был восприимчив к творчеству своих друзей: так, в его работах можно проследить влияние образного языка и «сферической перспективы», над которыми в 1910–1920-е годы работал Петров-Водкин.
В 1925 году Степанов уехал в командировку в Париж и в СССР не вернулся. После эмиграции художник больше не обращался к мотивам «прерафаэлитов Самарканда», хотя его самаркандские картины демонстрировались на 15-й Венецианской биеннале (1926).
Б. Ч.