О репрессиях над старой духовностью
Идеологические общественные кампании конфронтационного типа, которые неоднократно предпринимались советским пропагандистским аппаратом в 1920–1930-е, сводились к созданию образа внутреннего врага и наращиванию социального напряжения. Агитационно-пропагандисткий механизм был призван оправдать в глазах народа проводимую властью политику репрессий, которые уже с 1918 года набирали обороты и достигли своего исторического максимума в 1937–1938 годы. Образ «врага народа» не был фиксированной единицей и эволюционировал вместе с репрессивным аппаратом. Неизменным оставалось лишь одно качество — противление советской власти (явное или мнимое). Противление носило самый разный характер: политический (меньшевики, эсеры, анархисты, позже троцкисты), физический (белогвардейцы), классовый (дворянство, духовенство, кулаки) и т. д. Помимо очевидных социальных групп, открыто конфликтующих с советской властью, страна, согласно официальной пропаганде, была наводнена различного рода вредителями, саботажниками, террористами во всех отраслях промышленности, сельского хозяйства и т. д. Так, рубеж 1920–1930-х ознаменовался двумя громкими показательными процессами над контрреволюционерами в угольной промышленности на Донбассе («Шахтинское дело», 1928) и вредителями в промышленности и на транспорте («Дело Промпартии», 1930). Не отставали от промышленников и деятели науки и культуры. В конце 1920-х Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) сфабриковало уголовное дело против членов Академии наук СССР («Академическое дело», 1929–1931). Среди прочих были арестованы такие известные историки, как Евгений Тарле, Сергей Платонов, Николай Лихачев. Активному всплеску репрессий помимо политических и экономических причин благоволила серьезная правовая база, созданная в 1920-е. После введения в 1926 году в республиканский уголовный кодекс печально известной 58-й статьи («Государственные преступления и контрреволюционная деятельность») у органов государственной безопасности оказались полностью развязаны руки. 58-я статья была составлена максимально размыто, что позволяло ОГПУ-НКВД арестовывать кого угодно. В начале статьи говорилось о том, что понимается под контрреволюционной деятельностью: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти Рабоче-Крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР Рабоче-Крестьянского Правительства...»1. Далее шло интересное пояснение: «Контрреволюционным признается также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего его, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции»2. Затем в статье по пунктам были расписаны государственные преступления и соответствующие им меры наказания: от организации восстаний (расстрел) до распространения слухов (лишение свободы на срок не менее шести месяцев). По данным спецотдела МВД СССР, с 1921 по 1953 год за контрреволюционные преступления осуждены 4 060 306 человек, из которых 799 455 — расстреляны. Повторимся, репрессии были неотъемлемой частью государственной советской политики уже с сентября 1918 года — после вступления в силу постановления СНК «О красном терроре» — и являлись для общества органичным явлением политической жизни государства.
В 1920–1930-е репрессиям активно подвергались различного рода кружки, общественные организации, художественные и религиозные объединения, а также церковные учреждения. С осени 1922 года начала действовать Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП(б) (Комиссия по отделению церкви от государства), которая до 1929 года определяла «церковную политику» в стране. По мнению историка Игоря Курляндского, все это «делалось не для реализации принципа отделения Церкви от государства, как лицемерно декларировалось в официальном названии комиссии, а с целью максимального ослабления всех религиозных организаций, с перспективой уничтожения религии в будущем как таковой и вытравления “религиозных пережитков” из сознания людей»3. Большинство эзотерических кружков, философско-религиозных объединений попадали в разряд сект и признавались антисоветскими организациями. 8 апреля 1929 года было издано Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях», которое в той или иной мере действовало до 1 октября 1990 года. Статья 17 этого постановления прямо запрещала все общественные внебогослужебные формы деятельности религиозных организаций. Было запрещено просвещение в любой его форме, хозяйственная деятельность, различные кружки и т. д. Как правило, участники подобного рода объединений обвинялись в анти- советской агитации и пропаганде; их арестовывали, ссылали, расстреливали. Гонениям подверглись многие представители религиозно-мистического и философского течения русский космизм (художественная группа «Амаравелла», Александр Чижевский, Александр Ярославский и другие). Одним из крупнейших «сектантских» процессов стал процесс 1928–1929 годов над участниками религиозно-философского кружка «Воскресение» под руководством Александра Мейера.