Хроники изгнания II. Начало «тихого» периода

Восток, как воображаемое пространство для творческих и духовных вдохновений, с одной стороны, и как реальное место (в случае советского Востока, а именно Центральной Азии) жизни и работы — с другой, претерпевал изменения. Для многих персонажей этой выставки советский Восток во второй половине 1920-х — 1930-е и позднее оказался территорией с особым статусом. Для одних — местом ссылки, для других — направлением добровольной эмиграции, позволяющим отдалиться от центра, где художественная работа строго контролировалась, а для третьих Восток так и остался территорией воображаемой, откуда исходит духовная энергия, позволяющая психоэмоционально держаться на плаву в условиях «закручивания гаек». С этого момента в среде творческой интеллигенции, страждущей тайного знания, начался период «тишайшего» творчества.

Особо в этом отношении показательна жизненная траектория выдающегося и до сих пор не в полной мере признанного художника Сергея Калмыкова. Родившийся в 1891 году в Самарканде Калмыков получил образование в Москве и Санкт-Петербурге, учился у Кузьмы Петрова-Водкина и Мстислава Добужинского, создавал смелые авангардные работы. В 1930-е поползли слухи, что его персоной активно интересуются органы. В этой связи Калмыков в 1935 году перебрался в Алма-Ату. С переездом связан один курьез, очень по-разному оцениваемый биографами художника. В Алма-Ате Калмыков как бы лишился рассудка, стал городским сумасшедшим, бродящим в почти клоунских нарядах по улицам и выкрикивающим в воздух непонятные слова и предложения. Ряд исследователей считает, что он разыгрывал безумие намеренно, чтобы свободно писать далекие от соцреалистического канона абстракции, внеземные архитектурные строения и фантазийных персона- жей, напоминающих инопланетян. Другие приходят к выводу, что реальный диагноз Калмыкова наложился на подобную форму защитного эскапизма.

Также в Алма-Ате, правда, позднее творил выдающийся мастер деревянной скульптуры Исаак Иткинд. Сын раввина, Иткинд сам получил духовное образование, но решил сменить профессию, найдя себя в резьбе по дереву. Художник работал в Москве и Ленинграде, преуспел, но в 1937 году — после участия в Пушкинской Областной юбилейной выставке в Эрмитаже — был арестован. В тюрьме подвергся зверским пыткам и избиению. До 1944 года считался погибшим, однако на самом деле с 1938 года жил в Казахстане, в уединении, в землянке на окраине Алма-Аты. Местные полагали его чудаком. Относительно духовной составляющей творчества мнения исследователей расходятся. Алексей Улько отмечает в своей статье для этого буклета: «Хотя Иткинд никогда не считал себя эзотериком, целый ряд свидетельств указывает на то, что он был бессознательно просветленным и непосредственно работал с имагинациями на эфирном плане, не нуждаясь в их рассудочном осмыслении». Иные приходят к выводу, что эзотерическую составляющую своих авторских поисков Иткинд не разглашал намеренно — ввиду неприемлемости подобного вектора советской искусствоведческой мыслью.