Дневники Энди Уорхола (1928–1987) были впервые опубликованы после его смерти, в 1989 году, под редакцией Пэт Хэкетт, подруги и ассистентки Уорхола, которая в течение более 10 лет занималась записью дневника под его диктовку.
Для публикации дневников художника Хэкетт отобрала самые интересные записи из более чем двадцати тысяч машинописных страниц, датированные периодом с ноября 1976 года и до 17 февраля 1987 года (последняя запись в дневнике была сделана перед госпитализацией Уорхола для проведения операции на желчном пузыре, всего за пять дней до его смерти).
Дневник позволял Энди Уорхолу внимательно рассматривать собственную жизнь, но у него, как пишет Хэкетт во введении, была и более конкретная цель — удовлетворить интерес налоговых инспекторов, которые с 1972 года проводили ежегодную ревизию его бизнеса (сам Уорхол подозревал, что причиной этого интереса был антиниксоновский плакат, который он сделал во время предвыборной кампании 1972 года).
В своем введении Пэт Хэкетт подробно рассказывает о системе работы над дневником. Каждое утро по будням Уорхол звонил ей около 9 утра, описывал свой прошедший день (а в понедельник — пятницу и выходные): куда ездил, с кем встречался, на какие вечеринки ходил — и всегда скрупулезно перечислял все расходы, включая звонки из телефона-автомата за 10 центов. Хэкетт конспектировала разговор, а затем набирала дневник на машинке и несколько раз в месяц приносила отпечатанные листы на «Фабрику», где они хранились в специальных коробках.
Из введения Хэкетт можно узнать об излюбленном распорядке дня Уорхола, о том, как функционировала «Фабрика» в 1970-х и 1980-х годах, о ее главных персонажах — соратниках Уорхола, о журнале Andy Warhol’s Interview, о процессе создания шелкографических портретов — основном источнике дохода Уорхола. Хэкетт пишет и о том, что Уорхол больше всего ценил в людях, чего больше всего боялся, о главных качествах личности самого художника.
Для Уорхола ничто не было слишком несущественным, чтобы доверить это дневнику. Поэтому Хэкетт сократила записи, оставив только то, что, на ее взгляд, наиболее интересно и наилучшим образом говорит о личности Энди. Но при этом в тексте сохранилась живая интонация Уорхола, звучание его собственной речи, с ее порой необычными, неясными и внутренне противоречивыми выражениями. Для понимания дневников часто требуется усилие, как, впрочем, и для понимания живого человека в непосредственном общении. В этом усилии заключается «сущность знакомства с чьим-то дневником: мы наблюдаем за естественным процессом течения жизни человека, пусть при этом порой и недопонимаем происходящее».
